– Умею, – ответила она.

– Городская! – уверенно сообщил стражник. – Была б деревенская, сказала б «знаю».

– Ну, раз умеешь, то скажи, где ты живешь? На какой улице? С кем? – оживился чиновник.

– Там, – кивнула она на окно. – Где‑то там.

Она смутно припомнила добротный дом с палисадником и задним двором, но вспомнить улицу уже не смогла.

– Не помню, – сказала она. – Там. Все умерли, я думаю…

Теперь она и в самом деле подумала, что все умерли, но кто эти «все», сказать бы не смогла. В памяти клубился туман, скрывая все новые и новые детали.

– А зовут вас, барышня, как?

«Зовут? Он спрашивает об имени? Имя…»

– Не помню, – сказала она вслух.

– Такое бывает вообще‑то… – подал голос из‑за ее спины давешний мужчина. – Небось натерпелась, пока другие отходили…

– Ну, да, – кивнул чиновник. – А лет ей, как думаешь, сколько?

«Он не меня спрашивает… Странно. Но сколько же мне лет?»

– Выглядит лет на семь‑восемь, – предположил мужчина, стоявший за ее спиной.

– Вот и я так думаю, – кивнул чиновник и стал что‑то быстро записывать на клочке плохой серой бумаги.

«Плохой? – вяло удивилась она. – Но откуда известно, что эта бумага плоха?»

– На вот. – Мужчина в синем кафтане закончил писать и протянул записку кому‑то, чье присутствие угадывалось за ее спиной. – Отведи ее в приют «Длань Господня», знаешь где?

– Как не знать. – Мужчина выступил из‑за ее спины и подошел к столу. Он был громадный и сильный, одетый в вареную кожу и черную сталь.

«Солдат?»

– Скажешь, что нарекаю ее Тиной Ферен. Если так и не вспомнит, кто и что, пусть будет Тиной в честь моей бабки, а коли так, то и фамилию мою пусть носит. Тина Ферен… По‑моему, совсем неплохо!

«Тина Ферен?» – подумала Тина и поняла, что так оно и есть: это было ее имя.

* * *

– Уходи! – крикнула Гилда. – Уходи сейчас же. Тебя не должны найти в этом доме!

– Но почему?