Вспомнила, как первые две ночи во дворце спала на диванчике. Он был длинный и узкий, видимо, чтобы на нем могли сидеть дамы в пышных юбках при распивании чая. На диванчике приходилось вытягиваться, как солдатик, чтобы не скатиться на пол. А теперь — целая кровать! Простор, роскошь и уют — всё это казалось сказкой.

Строители уже удалились, оставив меня одну, и я заметила на каменной плите странные символы — явно магического происхождения. Интересно, подумала я, и поставила на плиту кастрюлю. Она тут же начала греться, словно я включила газ.

— Ого! — одобрила я такое магическое ноу-хау. Нет, магия все-таки в этом мире умеет быть полезной. Жаль, что проблемы со здоровьем она так и не может решить!

Потрогав теплую кастрюлю рукой, я окончательно убедилась — плита работает! Улыбнулась, облегченно вздыхая. Дальше было дело быстрых ног. Я сбегала за водой, потом спустилась на королевскую кухню.

Солидный повар, который смотрел на меня с такой важностью, словно король из сказки, выслушав мою просьбу, согласился дать все необходимое.

Я ответила, что сама выберу нужное мясо и овощи, сославшись на приказ императора.

— Была морковка простая, — ворчала я, складывая морковку на тарелку. — А стала отборной. А помою, так вообще элитной станет.

Я попросила какого-то кухонного мага — чтобы он сделал из мяса фарш.

Все это я понесла в свою комнату.

Окна потели, котлеты варились. Я с нежностью называла их «кирзачи», потому что с первого раза их было трудно прокусить — без мягенького хлебушка, придающего котлете вкус и сочность, без зажаристой корочки, вкусными их не назовешь. Но что поделаешь! Тут только мясо и соль.

На тарелке лежали серые плотные куриные котлеты и ложка вареных овощей. Я понесла это к императрице. Увидев котлеты, ее императорское величество округлила глаза, подалась назад.

— Я это есть не буду! — лицо ее исказилось, словно я подсовывала ей какую-то гадость. — Лучше с голоду умру, чем это есть!

Глава 16

Я почувствовала себя мамашей, которая хочет замуж отдать свою не очень красивую дочь, и попыталась продемонстрировать достоинства котлеты, с трудом разломав ее вилкой, надеясь, что императрица оценит. Но внутри котлета выглядела еще хуже, чем снаружи. Я даже перемешала мясо и овощи.

— Убери это от меня! — гневно заметила императрица, отвернувшись. — Я лучше умру с голоду! У нас узников кормят лучше, чем ты меня!

Ее взгляд хлестко прошелся по мне, и я поняла, что вляпалась по самую верхнюю чакру.

— Я всё понимаю, — сказала я миролюбиво, стараясь сохранить спокойствие. — Но выбирая между жизнью и котлетой, я бы все-таки предпочла жизнь.

Императрица скорбно молчала, поджав губы.

— Котлета — это жизнь, — добавила я, делая акцент. — Еще раз. Вы же не хотите провести всю жизнь в кровати? Тогда вам нужно есть то, что полезно.

Ее императорское величество усмехнулась, словно уколола меня:

— Сама-то ты, небось, ешь вкусненько! А меня кормишь тем, что даже крестьяне не едят!

— Если хотите, я буду есть то же самое, что и вы, — решительно произнесла я. — Мне не трудно.

— Не нужно мне таких жертв! — ответила ее величество, и в голосе слышалась злая ирония. — От той, которая только и мечтает залезть в постель к моему сыну! Сейчас мой сын остынет, успокоится, и я сделаю всё, чтобы ноги твоей во дворце больше не было!

Таким характером только стучать соседям по батарее, чтобы сделали музыку потише.

Я вздохнула и добавила:

— Котлета остынет, — произнесла я, вспоминая, что холодные еще хуже, — ешьте…

— НЕТ! — грозно произнесла императрица. А я вздохнула, призывая терпение и милосердие.

— Хорошо. Не хотите, как хотите, — ответила я. — Значит, будете голодными.

Прошел час. Второй. Третий.

— Я хочу есть! — произнесла императрица, глядя на меня.

— Есть котлета и овощи! — улыбнулась я, подходя к тарелке.

— Нет! Я не стану это есть! Это — пища для бедняков! — произнесла ее величество, взглянув на тарелку. — Докатились! Меня кормят, как… как… какую-то домашнюю скотину!

Ее голос стал плаксивым, а губы задрожали. Я была с ней не согласна. Котлета с овощами тоже.

— Мы с котлеткой подождем, — кивнула я, замечая, как императрица изнывает и постоянно поглядывает на дверь, словно ожидая чего-то или кого-то.

Её глаза были полны нетерпения, а в движениях читалась тревога, которая, казалось, только усиливалась с каждым мгновением.

— Ну как? — спросила я, тоже взглянув на дверь. — Надумали?

Прошел еще час. За это время я успела дважды разогреть ужин, но настроение ситуации оставалось напряженным.

— Ладно, давай сюда! — произнесла императрица, словно делая мне огромное одолжение, её голос звучал с нотками снисхождения. Лицо было такое, будто она раздает милостыню придворным, а не принимает пищу в своей собственной комнате.

— Несу! — обрадовалась я, осторожно накалывая котлету на вилку. Чувство облегчения перемешалось с тревогой — вдруг все это зря?

Глава 17

Губы императрицы, бледные и тонкие, распахнулись, и она стала жевать. На её лице отражалась вся гамма чувств — от презрения до внутренней борьбы, — чувства, которые сложно было выразить приличными словами, особенно при детях.

— Гадость! — поёжилась она и отвернулась. — Пища для бедняков!

— Понимаю, — вздохнула я, откусив кусочек котлетки. — Да, здесь нет специй. Только соль. Это называется здоровый образ жизни. Я понимаю, что специи — вкусно, но они вредны. Поэтому ограничилась только солью.

“Лесть! Польсти ей!”, — пронеслось в голове. — “Так все делают!”

— Понимаете, это крестьяне жрут всё, что есть. Они не заботятся о своем здоровье. Они даже не знают, что вредно, что полезно. Забота о здоровье — это признак аристократизма, — начала я. — Я… Я читала про другой мир, в котором о своем здоровье думают только богатые. Там очень много всякой разной вкусной еды, но очень вредной. И ее едят только… Ну… Бедные люди. От этой еды они полнеют, болеют, постоянно бегают по врачам. А богатые люди следят за своим здоровьем, едят исключительно то, что полезно. Они тратят на это огромные деньги! Да, их еда не такая вкусная, как у бедных. Но зато они дольше сохраняют молодость и не жалуются на здоровье. Есть даже специальные люди, которые помогают им составить правильное меню. За деньги, разумеется.

— Бред все это! Глупые сказки, чтобы уговорить меня! — фыркнула императрица.

Я посмотрела на тарелку.

— Да ее есть невозможно! — воскликнула императрица, и в голосе слышалась явная ненависть к