— Кротовский, твоя карета — произведение искусства, образчик высокого мастерства зодчества семнадцатого века. Ты теплое с мягким не путай, — гоблин начал горячиться, — Рембрандт тоже писал по технологии семнадцатого века, его картины от этого в цене не теряют.

— В прошлый раз словосочетание «технология семнадцатого века» ты почему-то произносил без придыхания, как-то даже презрительно произносил.

— Кротовский, не цепляйся к интонациям. Тебя это не красит.

— Ладно. Уговорил, — я высыпал на прилавок все добытые макры, — На первый гравикар хватает?

— Хватает, — гоблин пересчитал макры, забрал и выложил вместо них небольшой серебряный брусок, — Этот гравикар почти такой же крутой как у тебя.

— Почти?

— Почти, — подтвердил гоблин, — Твой гравикар все-таки премиальный. Аналогов нет и не будет.

— Умеешь ты вовремя польстить.

— Польстить мне не трудно, считай это вместо сдачи. Я же тебе обещал скидку.

— Так, на скидку вместо сдачи я хочу получить от тебя информацию.

— Смотря какая информация, — хмыкнул гоблин, — Информация, Кротовский, самый дорогой товар.

— Что ты знаешь о полосатых макрах?

— Вот так и знал, что ты спросишь что-нибудь этакое, — расстроился гоблин, — Кротовский, ну на кой черт тебе сдались полосатики?

— Так, гоблин, достал набивать себе цену. Макров с собой больше нет, но могу оставить в залог этот гравикар, — я пододвинул к нему серебряный брусочек, который только что приобрел.

— Не надо, Кротовский, — гоблин отодвинул артефакт от себя, — Я все равно про полосатые макры знаю очень мало.

— Но ты их покупаешь?

— Покупаю.

— У кого?

— Вот этого я тебе точно сказать не могу. И дело не в деньгах. Коммерческая тайна — это святое.

— Ну хоть намекни. Дай хоть какую-то инфу из открытого доступа.

— Ладно, Кротовский, намек я тебе дам. Жирный такой намек, чтобы ты потом не говорил, что я тебя не предупреждал.

— Жду с нетерпением.

— Не лезь в это, Кротовский, — гоблин моего игривого тона не поддержал, — Поверь, мир огромен. Ты сделаешь еще много ценных находок. Найдёшь способ разбогатеть с гораздо меньшим риском.

— Ты меня пугаешь, что ли?

— Не пугаю, а предупреждаю, — гоблин оттянул вверх указательный зеленый пальчик, — Рынок полосатых макров очень криминализирован. Тебе только за одни вопросы голову открутят. Еще раз говорю, не лезь.

— Окей, намек понял. Спасибо за информацию, — сказал я совершенно серьезно.

— Очень надеюсь на твое благоразумие, Кротовский, — гоблин заметно расслабился и добавил, видимо, чтобы перевести мои намерения в менее опасное и более конструктивное русло, — Мы с тобой на гравикарах не хуже заработаем. И только не говори, что вкрутишь меньше ста процентов. Не поверю.

— Лечить меня не надо… готовь брусочки.

Глава 6

В Сансити вернулись поздно под светом звезд.

— Пора нам оборудовать спальные места в нашем офисе, — сказал я, — Дорога с работы домой занимает много времени.

— А мы с Мишей уже заказали двухъярусную кровать, — отозвался Виктор, услышав мои слова, — Надоело ютиться в каморке. Там только одно спальное место. Мише приходится ночевать в салоне.

— И куда вы хотите ставить эту двухъярусную кровать?

— В подвал поставим. Там места хватает. Ее уже привезли, осталось только собрать.

— Тогда в каморке освободится лежанка, — вслух рассудил я, — Катя сможет там ночевать. А я тогда в салоне.

— Макс, давай сегодня переночуем как обычно дома. Завтра подумаем.

— Давай подумаем. Офис мы уже перенесли на изнанку, пора бы совсем переехать.

Миша высадил нас у бара. Мы перешли на лицо, сели в машину и поехали домой. По дороге я пытался вспомнить, что съестного у меня имеется в холодильнике, но выходило, что только пельмени.

— Кать, у меня дома только пельмени.

— Отлично. А у меня есть сметана. Пельмени со сметаной будет самое то.

— Заметано.

Доехав до нашего лофта и поднявшись на свой четвертый этаж, я пошел ставить воду на пельмени, а Катя сходила к себе за сметаной.

— Макс, надоели вареные пельмени, — заявила она, зайдя ко мне в комнату.

— Что ты предлагаешь? Сырыми их есть?

— Пожарим на сковородке. Я помню, у тебя было подсолнечное масло.

Я пожал плечами и уступил ей место у плиты. Жарить пельмени оказалось не намного дольше, чем варить, а блюдо в самом деле вроде бы как другое. Во всяком случае со сметаной очень даже вкусно.

— Кать, ты бы хотела побывать в своем родном мире? — спросил я, когда мы закончили с пельменями и заварили чай.

— Ты меня уже спрашивал об этом.

— Я спрашивал, хочешь ли ты вернуться. Просто побывать — это другое.

— Не скажу, что прям мечтаю побывать, — ответила Катя, немного подумав, — Некоторые места, вроде старого парка, вызывают ностальгию, но я не хочу там никого видеть.

— А я хочу побывать в своем мире, хотя бы заглянуть ненадолго.

— У тебя там мама, я помню.

— Кать, поедешь со мной при случае? Познакомлю тебя с мамой.

— Отчего бы нет, с удовольствием с ней познакомлюсь… пей чай, остывает, — допив чай, Катя ушла к себе, а я завалился спать.

На следующий день в офисе, куда нас традиционно от бара подвез Миша, мы застали Додю в возбуждённом состоянии духа. Додя музицировал, издавая звуки губами, и что-то быстро программировал на магическом накопительном кристалле.

— Додя, у тебя такой вид, будто в родном мире тебя признали законным наследником престола.

— Это вряд ли… — отмахнулся Додя, — … представляете?

— Что мы должны представить?

— Феечки начали таскать информацию. Отсюда туда и туда отсюда.

— Додь, как-то не очень информативно. Можно поточнее?

— Поточнее? Можно поточнее… где-то в среднем около трехсот килобайт за одну ходку… но думаю, со временем доведем до мегабайта.

— Я полагаю, Додя хотел сказать, что феечки начали переносить инфу с изнанки на лицо и с лица на изнанку. Да, Додя?

— Ну. А я как сказал?… теперь главное, чтобы данные считывались автоматически. Конвертация данных пока не отлажена.

— Отлаживай, Додя. Ты на пороге прорыва информационных технологий.

— Вы так думаете? — Додя зарделся.

—