Я пожимаю плечами, снова забыв, что лучше бы пока этого не делать.

Моф дергает себя за ухо и вздыхает:

– Вот зря ты в это полез. Тебе же не хочется извиняться. А мне… вряд ли хватит мудрости сказать: «Да ладно, угостишь меня обедом в лучшей орфейне Доминанты – и будем считать, перешагнули и забыли». Хотя то, что ты сказал… в общем, я это ценю. И некоторые моменты нам правда не помешает проговорить, но… Я, наверное, не очень хочу делать это сейчас.

– Как скажешь.

Из лабиринта мы выходим бок о бок. Но это не кажется мне обещанием будущей дружбы.

А кажется мне, что на весь этот забег с препятствиями и не сложившимся объяснением в конце можно повесить обидный, но справедливый ярлычок: «мало и поздно».

В этой части истории Песочница меняет свое мнение, я получаю в подарок пуговицу, а у Вселенной отколупывается краешек

Не думал, что однажды узнаю, каково это – проснуться героем.

Ладно, не героем – помощником героя, который прямо сейчас наверняка мучает себя мыслями о том, что мы должны были выполнить свою работу лучше.

И мы, вероятно, должны были…

Раз уж я тоже сейчас думаю об этом, вместо того чтобы включиться в спор двух визов и поддержать голубоглазую и остроумную Волю Вуд против Марка Руни. Потому что, на мой взгляд, она права: если визновелла продержалась в верхних слоях Ноо три дня, а потом канула в забвение – значит, туда ей и дорога. Любовь зрителей привлекают не новаторскими приемчиками и актуальной темой, а чем-то другим, способным согреть или взбаламутить. Или, возможно, осветить некий уголок, до сих пор остававшийся темным.

Судя по тому, как задирается породистый нос Руни, Воля Вуд легко уделывает его и без моей поддержки. Так что я могу продолжать молча прихлебывать брусничный морс. И проверять иногда: по-прежнему ли я ощущаю себя самым стильным неудачником Песочницы?

Каждый раз убеждаясь: да, по-прежнему.

Ведь несмотря на то, что наши с ментором Ро трехмерки уже неделю не пропадают из верхних слоев Ноо, Ива Лау так и не вернулась на занятия. А Лору Афейну все еще не нашли. И я сижу сейчас в орфейне в компании Воли Вуд, Марка Руни и еще троих начинающих визов, чьи имена так и не запомнил. Хотя предпочел бы провести этот вечер – или любой другой вечер – с Агнией и Мофом… Да пусть даже с Белым и Руром, если уж без них никак.

Но на той встрече в архиве – сколько уже, почти месяц назад? – все пошло не так.

Не знаю, кто из рыцуциков позвал на нее Рура. И зачем.

Не знаю и того, чего ему стоило прийти в архив, как ни в чем не бывало.

Зато я прекрасно помню, как бесило меня его присутствие.

Мне очень хотелось посчитаться с Руром за «маленькую серую зверушку». Да и за все остальное. Но… краем глаза я видел, как нервно Агния оборачивает косу вокруг шеи, прекращая только тогда, когда Моф касается ее руки. Я никак не мог заставить себя посмотреть на нее прямо. Хотя, наверное, стоило. Поймать взгляд темных крапчатых глаз, словить фантомную серебристую дрожь колокольчиков. Настроиться таким образом на лирический лад и рассказать грустную историю о маленькой большой девочке, которая слишком верила в силы любви и прогресса. А потом – только в силу прогресса. А потом – в то, что можно избежать ответственности. И до сих пор, кажется, в это верит. Да, еще между делом ввернуть, что не так уж сложно понять того, кто захотел этой девочке помочь…

Наверное, стоило сделать именно так.

А не выдавать рыцуцикам урезанную и подсушенную до черствости версию истории, которую услышала от меня Лионэ. Прохладно, пресно и отстраненно. Умолчав на всякий случай о том, что главную подсказку мне дала ментор Имберис. Но не умолчав о том, что Лоре Афейне должен был кто-то помогать.

Впрочем, пальцем в Рура я все же не тыкал. Даже ни одного многозначительного взгляда в его сторону не кинул. А он пристроил острый подбородок на острые колени и весь вечер плагиатил мое недавнее стратегическое молчание.

Хотя, по-моему, я тогда безмолвствовал куда выразительнее.

Что касается многозначительных взглядов… Да кому они там были нужны? Разве Моф и компания сами не знали, кто в последнее время много общался с Афейной? Кто тайком от них дрался с мехимерой? Кто водит знакомства в Чешуе? Кто сбежал из эс-комплекса с неясной целью? Кто многое от них скрывал? И если они все-таки решат закрыть на это глаза… что ж, тогда останется надеяться на въедливость и охотничьи инстинкты Марфы Лионэ.

Я уже заканчивал свой рассказ, когда в кармане застрекотал вестник. Сообщение, как и ожидалось, прислал Ро. Он рассчитывал увидеть меня на следующий день в 9:45 по уже знакомому адресу: переулок Минималистов, дом 17. Видимо, Совет Голосов дал наконец добро на то, чтобы мы попытались вернуть в сознание Иву Лау.

Я почувствовал странное облегчение, когда понял, что в ближайшие дни Ро снова будет выжимать из меня все соки, пинать гелевые кресла и валяться на комнатной травке в потном вубизоне. А еще – вызывать уважение, делиться своей кроватью и травить между делом байки о том времени, когда он сам учился в Песочнице.

Особенно меня радовало то, что на время работы над наномехами болезненное выстраивание новой картины мира снова отодвинется на второй план. Или даже на третий. И в идеале – где-то там по-тихому само собой и завершится. Хотя нет, вряд ли я отделаюсь так легко…

Убрав кубик обратно в карман, я быстренько закруглился с рассказом, предложив напоследок:

– Если хотите больше подробностей – попробуйте вытащить их из Лионэ. Она намекала, что я в своих догадках многое упустил.

Моф явно был не прочь задать мне десяток-другой вопросов. Но я вывернулся, надавив рыцуцикам на прекраснодушие:

– И отпустите уже отдохнуть, а?

Моф нервно дернул себя за ухо, но протестовать не стал.

Направляясь к дверям, я должен был пройти мимо Агнии. Зачем-то нагнулся к ее уху и шепнул:

– Эй. Не вешай свой рамуляйденшухенгардик. Все утрясется.

Сам не знаю, как этот случайный набор звуков удержался в моей памяти. Наверное, чудом. И это чудо оказалось кстати, потому что Агния впервые за вечер улыбнулась.

«Хотя на что мне ее улыбка? Вот если бы она догнала меня в коридоре, поймала в петлю из своей литой