В лазарете стояли два кресла, достаточно мягкие, чтобы в них было удобно сидеть даже при земной гравитации. Поставив на одно из них шлем, я жестом указал на второе; тощий человек сел, опустив руки. Я вернулся к Пиковеру. Его связывали ремни, встроенные в койку, и хотя пациент на ней не смог бы освободиться самостоятельно, разобраться с защёлками не составило никакого труда: всё было чётко подписано. Я снял фиксаторы, и Рори сел, отчего разрез на груди слегка приоткрылся. Простой человек на его месте растирал бы запястья и лодыжки, восстанавливая кровообращение, но Рори просто сидел и сверлил похитителя взглядом.

– Дай мне дневник, – сказал я.

Помедлив, Рори сделал то, что собирался сделать худосочный мужчина, не прерви я его: просунул руку под пластиковую кожу и слой резины чуть ниже металлической груди, пошарил там и достал дневник – без задней обложки, зато в полиэтиленовом пакете. Он протянул его мне.

Пакет, чёрт бы его побрал, покрывала прозрачная смазка. Чтобы он не выскользнул из руки, я достал книжку и сунул её в карман штанов.

– Что с мисс Такахаси? – спросил я.

Рори просиял.

– Она сбежала, Алекс, с моей помощью; я их отвлёк. Амбалы хотели избавиться от неё; они вообще хотят убить всех, кто может знать об Альфе. По их мнению, раз она читала дневник, то могла догадаться. – Рори натянул рабочую рубашку. – Я всё твердил, что там не указаны точные координаты, и Рэйко сама так сказала, но они не поверили.

Держа похитителя на прицеле, я бросил телефону:

– Позвони Рэйко Такахаси.

– Сработал автоответчик, – сказал Питер Лорре.

– Позвони Горацио Фернандесу из «Нового Ты».

Три гудка, затем:

– Слушаю, Алекс.

– Горацио, мисс Такахаси вернулась?

– Нет.

– Она сбежала… – Я обернулся к Рори: – Когда?

– Минут сорок назад.

– Она сбежала сорок минут назад. Я с доктором Пиковером.

– Я дам знать, когда она вернётся.

Я сбросил звонок.

– Так кто ты? – вновь спросил я у сидящего мужчины.

– Пошёл ты.

– Был бы ты местным, телефон бы тебя опознал, так что это отпадает. Буду считать, что ты прилетел на этом же корабле, но струсил зайти под купол. Мудро, мудро: Нью-Клондайк – город суровый, тебя там как веточку переломят. – Я подступил ближе. – Может, даже и я…

До этого момента я не обращал внимания на его одежду, но сейчас заметил тёмно-оранжевую рубашку с круглой нашивкой слева над грудью: эмблема «ВСП», «Внутрисистемных перевозок»; форменная одежда компании.

– Господи, да ты из экипажа. – Я вновь обратился к телефону: – Сколько человек обслуживают «Кэтрин Деннинг»?

– Двое, – прохрипел Питер Лорре. – Главный и запасной боумены. Главный руководит полётом, а запасной проводит его в гибернации и просыпается только в экстренных случаях.

– Ну и который ты? – поинтересовался я.

– Сходи в баню, – посоветовал мужчина.

– Тут их на сто миллионов километров ни одной, – ответил я и сказал телефону: – Узнай в офисе «Систем» имена боуменов.

– Секунду. – Затем: – Основной боумен – Беверли Ковальчук. Запасной – Джеффри Альбертсон.

– Значит, ты у нас Альбертсон. – Я жестом показал ему подниматься.

Он на мгновение замешкался, но всё-таки встал. Двигался он совсем не так, как обычно двигались прибывшие с Земли люди. Те, проснувшись, вставали так энергично, что аж подпрыгивали; я со своим ростом умудрился пару раз стукнуться о потолок вскоре после прибытия. Но Альбертсон поднялся медленно, морщась; раз он слаб здесь, на родной планете движения и вовсе должны были причинять муку.

– Насчёт твоих головорезов, – сказал я. – Один уже поджарен тем самым широкополосным прерывателем, про который говорил полицейский. Мы его пока не опознали, но ничего, успеем – и тех двоих, кстати, тоже.

Худой мужчина пожал плечами.

– У них нет других имён, только Уно и Дос.

Пиковер просиял.

– А, понял! Алекс, третьего звали не Трейс, а Трес – «три» по-испански. Звучит одинаково, но по-разному пишется. Уно, Дос, Трес.

– Хм, – сказал я. – И сколько же их всего, Джефф?

– Иди на фиг.

– Что с тобой вообще такое? – спросил я, не ожидая ответа.

Рори встал рядом.

– Мой дед выглядел точно так же, – сказал он. – Это болезнь.

– Какая?

– Ну, я не уверен, но…

Я махнул пистолетом:

– На кушетку.

Альбертсон раздражённо посмотрел на меня, но послушался. Он просто сел, но хватило и этого. Компьютер корабля опознал его, в отличие от моего телефона, и на мониторе высветилась медицинская карта. Я мельком просмотрел записи.

– «Лимфатический рак четвёртой стадии». Вот тебе и куатро. – Я обернулся к нему. – Не повезло. Я бы не хотел умереть в тюрьме.

Альбертсон демонстративно скрестил на груди тонкие руки. Я мельком подумал, поднимется ли у меня пистолет на такого задохлика, но…

– Боже, – сказал Пиковер. Он изучал его медицинскую карту; подозреваю, для него вся эта научная тарабарщина была не такой бессмыслицей, как для меня. – Алекс, ты посмотри.

Он указал на экран. Я прищурился, и…

И понял, что никакой это не Альбертсон. Мало того, что у него была указана дата рождения, так компьютер ещё и услужливо подсчитал возраст, поместив его в круглые скобки: 78 лет.

Я посмотрел на него, и…

И…

Боже.

Он ведь работал запасным боуменом. Он… ну конечно. Я никогда с подобным не сталкивался, но…

Он выглядел лет на тридцать. Биологически так, наверное, и было.

– Ты годами не вылезал из спячки, – сказал я. – Десятилетиями. Мотался между Землёй и Марсом, а это восемь месяцев в одну сторону, если не больше. Я даже не знал, что в глубокой заморозке можно провести столько времени. Но…

Рак.

Кому ещё много лет назад диагностировали последнюю стадию рака?

– Нет, ты всё-таки Альбертсон, – сказал я. – Только родился под другим именем, правда, Уиллем?

– Да пошёл ты…

– В лес по грибы? Они все там же, где бани.

Рори уставился на мужчину огромными глазами.

– Боже… Боже мой, – сказал он. – Уиллем Ван Дайк… Вот уж не думал, что встречу вас во плоти, но… – Он покачал головой. – Болезнь сильно вас подкосила, но да, это и правда вы. Так-так-так… Я бы очень хотел расспросить вас о второй экспедиции, но… – Он нахмурил искусственные брови, и в его голосе послышалась злость: – Господи, да вы меня чуть не убили!

Ван Дайк соскользнул с кушетки.

– Ничего подобного. Разрез можно легко зашить. Да и убить тебя невозможно.

– Я не про то. Не сейчас. До этого. Это вы пронесли мины на «Б. Травен». Это вы заминировали Альфу. Чёрт, да вы мне половину лица снесли! Я мог умереть!

– Не мог, – сказал Ван Дайк. –