— Кто… я? — прошептала она.

Я удивленно поднял бровь. Либо я влил в нее слишком много зелья, либо эффект был куда сильнее, чем я ожидал.

— Вы совсем ничего не помните?

Маргарита покачала головой.

— Что произошло… Я… — в ее голосе прорезалась паника.

— Вас зовут Василиса, — бодро начал врать я.

Она моргнула, и где-то в глубине взгляда вспыхнула робкая искра доверия. Она поверила. Я протянул ей руку, и она ухватилась за ладонь. Поднялась на ноги. Отряхнула с подола платья травинки:

— И что мы здесь делаем? Как мы здесь оказались?

— Просто пытаемся вернуться домой, — тепло ответил я.

Маргарита нахмурилась:

— А где дом? — уточнила она.

— Там, — я указал в сторону города, и Маргарита кивнула.

— Да… там.

Я протянул ей руку, и она, чуть помедлив, взяла меня за локоть. И мы направились в сторону прячущихся в туманной дымке домов.

* * *

Северск встречал нас тихо. Видимо, здесь недавно прошел дождь, потому что на узких уложенные брусчаткой улочках, были лужи, в которых отражалось небо. Улочки вели сквозь ряды аккуратных двухэтажных домов, выкрашенных в пастельные тона — выцветшие голубые, бежевые, охристые. Кое-где краска облупилась, но от этого дома не казались заброшенными. На многих подоконниках были видны глиняные горшки с геранями и пеларгониями. Где-то на верёвке сушились полосатые полотенца.

Вдоль улиц росли липы и березки, обрамляя тротуары кружевом ветвей. В воздухе пахло свежей выпечкой из стоявшей на углу булочной с выцветшей вывеской «Хлеб и пироги». Внутри за стеклом теснились круглые караваи и коричневые, посыпанные сахаром и корицей крендели. Неподалеку от булочной стояли два старика с бумажными пакетами в руках. Один неторопливо рассказывал другому про рыбалку, размахивая ладонью с узловатыми, загрубевшими от работы пальцами. Рядом с ними, разлегшись на деревянной скамейке, скучал кот с белой грудкой. Он лениво прищурил глаза, когда мы проходили мимо, повел ухом, и тут же снова заснул.

Мимо нас прошла молодая мать с коляской. С ней шёл улыбающийся мальчишка, который держал в ладошке веревочку на конце которого покачивался синий шарик. Он сосредоточенно перепрыгивал с камня на камень и иногда тихо хихикал от собственного успеха. Шарик то и дело подскакивал в воздухе и снова опускался, будто подыгрывал шалости ребенка.

А еще я не видел здесь призраков. Во всяком случае, они не потянулись ко мне от ближайших домов. Может быть, метка Мары здесь не действовала. А может быть, местные душеловы работали лучше, чем в нашем мире. Проверять догадки при помощи «Фонаря Харона» мне не хотелось.

Василиса шагала рядом молча. Её глаза, большие и чистые, цеплялись за каждый огонёк, каждый дом, каждую вывеску, за лица редких прохожих. Она смотрела, на окружающий город со смесью страха и любопытства. Как ребёнок, впервые увидевший мир.

Она никогда не казалась мне такой одухотворенной и красивой как сейчас. Подумалось, что такой Маргарита могла быть в далекой юности, когда еще не была отравлена гадкими поступками. Быть может сейчас у нее и впрямь появился шанс на новую жизнь. Может на самом деле она имела право на это.

Я чувствовал, как иногда из-за занавесок в нашу сторону бросали взгляды. Быстро, украдкой, как если бы местные знали друг друга и наблюдали за нами, признав в нас чужаков. Я видел, как из темноты узкого переулка мелькнули двумя светлыми пятнами глаза бездомной собаки. Она тихо зарычала, но не вышла на улицу. Зато из переулка появилась пара молодых ребят. Парень в куртке, застёгнутой до подбородка, девушка в ярком шарфе, концы которого трепали порывы ветра. Они о чем-то переговаривались и смеялись тихо, будто боялись потревожить город и шли близко друг к другу, сплошной тенью на мостовой.

Мы миновали мост через узкий канал, вода в котором была чёрной, на поверхности медленно покачивался кем-то сплетенный венок из цветов. Под мостом что-то булькнуло, и Василиса вздрогнула, вцепившись в мой рукав.

— Это всего лишь рыба, — успокаивающе произнес я. Женщина встревоженно посмотрела на меня:

— Рыба, — повторила она и кивнула.

Узкие улочки вывели нас к старой площади. В центре стоял чугунный фонтан, в котором едва слышно журчала вода. Рядом сидела пожилая женщина с корзиной яблок, мирно беседуя с соседом. У чугунного фонаря, продавал газеты мальчишка в серой, приютской робе.

На углу площади расположился серый двухэтажный дом с двумя колоннами и высокой аркой над входом. На арке был закреплен щит с гербом, а выше шла надпись «Городская управа». Вывеска была выкрашена густой зелёной краской, которая облупилась по краям, но буквы всё ещё читались чётко.

— Мастер Чехов?

Знакомый удивленный голос за спиной заставил меня вздрогнуть. Я резко обернулся. В нескольких шагах от меня стоял парень, который когда-то приходил с Александром Морозовым. Михаил. Он смотрел на меня полными удивления глазами, затем замотал головой, словно пытаясь отогнать морок.

— Мастер Морозов, — рассеянно ответил я.

Василиса-Маргарита перевела удивленный взгляд с Михаила на меня. Уточнила:

— Это наш друг?

Я кивнул.

— Искупитель… Павел Филиппович, как вы здесь оказались? — произнес после паузы Михаил.

Я только пожал плечами:

— А я вот решил прогуляться.

Морозов кивнул, делая вид, что принимает эту версию.

— А ваша подруга… — он перевел взгляд на мою спутницу, нахмурился. В глазах сверкнула холодная сталь.

— Василиса, — ответил я.

Женщина молчала, глядя в мостовую. Ветер трепал её волосы, и на миг моя спутница напомнила мне девочку, которая заблудилась в собственном сне.

Морозов покачал головой и вздохнул:

— Как я понимаю, Василиса местная и живет здесь? — уточнил он.

— Да, — протянул я и произнес, обращаясь к спутнице:

— Нам с мастером Морозовым нужно пару минут поговорить. Прошу меня простить.

Василиса рассеянно кивнула, и я шагнул к Михаилу. Отвел его в сторону,

— Ведьма… — произнёс Морозов почти шёпотом.

— Что?

— Я вижу её ауру, — пояснил парень. — Она носит под сердцем проклятое дитя.

Он покосился на Василису, которая с интересом рассматривала прилавок с фруктами. Продавщица протянула ей яблоко и с улыбкой пояснила, что не просит за него денег.

Моя спутница счастливо улыбнулась и взяла плод.

А Михаил тихо уточнил:

— Она не помнит себя?