Я сел в свое кресло и жестом указал Морозову на место напротив. Он, впрочем, остался стоять, сделав несколько шагов к окну, остановился у подоконника, не глядя на меня.

— Надеюсь, ваши призраки не будут нас подслушивать, — сказал он не громко, но внятно, при этом обращаясь не столько ко мне, сколько в пространство, будто говорил с домом напрямую.

Фраза прозвучала как просьба, но по тону скорее напоминала предупреждение.

В следующую секунду по ту сторону стены послышался негромкий шорох, кто-то быстро зашептался, а потом звук оборвался. Дом стих. Даже часы на полке словно стали тикать тише.

Александр коротко кивнул, удовлетворённый происходящим. Повернулся боком к окну, сцепил пальцы за спиной и замер. Плечи были напряжёнными, взгляд направлен куда-то вдаль. Он молчал, не делая попытки начать беседу. Просто стоял.

Я следил за ним ожидая. Время шло, а он всё не говорил. Это уже не было простой заминкой — Морозов явно подбирал слова, и каждое заранее взвешивал.

Я нахмурился, отклонился назад и положил ладони на подлокотники кресла. Что бы он ни собирался сказать, это давалось ему с трудом. Внутри у меня с каждой секундой крепло ощущение, что разговор будет не просто серьёзным, а личным. И, возможно, болезненным.

— Знаю, у вас возникли сложности с… Маргаритой, — сказал Морозов наконец, всё ещё не поворачиваясь.

Я не ответил, просто посмотрел на него, не торопя события.

— Вам нужен разумный вариант разрешения этой… ситуации, — продолжил он после короткой паузы. — Радикальное решение здесь не подойдёт.

Он повернулся ко мне, взгляд остановился прямо на моём лице.

— Не из-за самой Маргариты, — добавил он. — Тут дело не в ней. Вы же понимаете, вы не смогли бы вызвать её на дуэль, всё же беременная женщина. Закон этого не допустит. Конечно, можно было бы обойти правила, использовать связи, обставить всё как особенный случай.

Может быть, у вас и получилось бы избежать ответственности.

Он слегка пожал плечами, почти машинально.

— Вы адвокат, Павел Филиппович. И адвокат неплохой. Но у вас нет опыта в подобного рода делах. Не по правовой части, а по… содержательной.

Говорил он без резкости, даже без намёка на раздражение. Его голос оставался уравновешенным, почти безжизненным, как будто разговор шёл о чём-то сугубо практическом. Словно речь была не о жизни человека, а о сухой процедуре, которую нужно провести аккуратно, не допуская лишнего шума.

— Я бы не совершил ошибки, — холодно ответил я, глядя ему прямо в лицо. — Потому что знаю, как работает система. И знаю, как использовать её слабые места.

Александр усмехнулся, почти беззвучно, чуть приподняв уголок губ.

— Когда-то я думал так же, — сказал он. — И закончил в одиночке. Холодный бетон, ни окна, ни часов, ни света. Только крысы. Хотя стоит признать, что некоторые из них были дружелюбными.

Он сделал короткую паузу. Взгляд ушёл внутрь, как будто на мгновение он снова оказался в тех стенах, среди сырости и глухого молчания.

— Впрочем, выбраться оттуда я тоже смог, — добавил он спустя мгновение. — Ценой одной жизни. Человека, мягко говоря, не самого хорошего. Но всё равно — жизни.

Я не отвёл глаз.

— Вы состояли в банде жандармов, — напомнил я. — И до сих пор на свободе.

Морозов чуть усмехнулся и покачал головой, будто сам себе.

— Тогда все было куда проще, — ответил он спокойно. — Пять жандармов на три района, постоянные убийства, кражи, исчезновения. Людей убивали десятками, и никто особенно не разбирался. Если обнаруживали тела кого-то из разбойного люда, то считали, что это просто очередная разборка. А если находили стрелявшего, даже если это был один из своих, дело закрывали как несчастный случай. Времена были такие.

Он сделал шаг к столу, не садясь, и посмотрел на меня спокойно.

— Но сейчас другое время, Павел Филиппович. И сейчас всё иначе. Дубинин не тот, кто закроет глаза. Он вцепится в вас как голодный пес. При первом подозрении, даже не факте — подозрении, — он поднимет весь третий отдел.

Морозов чуть наклонился вперёд.

— Я слышал, что вы с ним не особенно ладите. А значит, ваше разоблачение — это вопрос времени, а не вины. Стоит вам оступиться — и он воспользуется шансом. Это может стать для него ступенью к повышению.

— Допустим, — произнёс я спокойно, удерживая взгляд на нём. — У вас есть предложение?

— Иначе бы я не пришёл, — ответил Морозов тем же ровным тоном.

В его голосе не было ни напряжения, ни упрёка. Он просто констатировал факт, будто речь шла о расписании поездов.

— Но предупреждаю сразу: легко не будет. Это не тот случай, где можно остаться в стороне и только наблюдать. Вы должны будете участвовать. И не формально, а по-настоящему.

Я кивнул. Медленно. Потом чуть наклонился вперёд и, сузив глаза, произнёс сдержанно, почти шепотом, но с холодной уверенностью:

— Если это поможет Маргарите не умереть, но исчезнуть навсегда и без следа, то я сделаю всё, что смогу. Всё, на что хватит моих сил.

Глава 17

Добро пожаловать в…

Некоторое время, в кабинете царила тишина, нарушаемая только тиканьем висевших на стене часов. Морозов стоял спиной ко мне и задумчиво смотрел в окно, как будто что-то искал в дымке над крышами. Свет проходил мимо него не касаясь. Словно лучи боялись задеть его фигуру. Он выглядел не как человек, а как тень — серая, отстраненная, тихая. И пожалуй, слишком спокойная. Словно решение было принято уже давно, а меня всего лишь поставили перед фактом. Я заговорил первым.

— Итак, что за способ избавиться от Маргариты?

Голос прозвучал глухо, будто треснувший колокол в пустой часовне. Морозов не обернулся сразу. Только повёл плечом:

— Нам нужно будет отправить ее в другой мир.

Я нахмурился:

— А конкретнее?

Александр наконец обернулся и посмотрел на меня:

— Вам нужно будет заманить ее в портал, Павел Филиппович. Это несложно. А в другом мире в нее зальют зелье, чтобы она забыла прошлую жизнь и начала все с чистого листа.

Он вынул из кармана флакон с яркой жидкостью. Шагнул