Сквозь стеклянную крышу я наблюдал, как за горизонт заходит сначала Венера, а следом за ней Земля. Небо завораживало. Даже на вершинах самых высоких земных гор атмосфера была куда плотнее марсианской, и два крохотных спутника Марса светили довольно тускло. Но в ясные ночи над головой ослепительно сиял Млечный Путь, и сегодня была как раз такая.

– В дневнике я нашёл ещё кое-что, – сказал Рори.

Я посмотрел на него – тёмный силуэт на фоне звёзд и синих индикаторов приборной панели.

– Н-да?

– Да. О’Райли писал, что оставил в посадочной ступени большую бумажную карту Альфы, на которой отмечены точные места найденных ископаемых. Это невероятно важная информация для науки.

– Тогда почему они оставили карту? – спросил я.

– Они планировали вернуться. В дневнике сказано, что они собирались продолжить раскопки с места, на котором остановились. – Он мельком взглянул на меня. – Мне нужна эта карта, Алекс.

– Не сомневаюсь, – ответил я. – Но Эрни Гаргалян сказал, что никто не знает, куда подевался третий посадочный модуль.

– Я знаю, – тихо ответил Рори.

– Серьёзно?

– Да. Я не хотел говорить тебе в Нью-Клондайке. Там даже у стен есть уши – никогда не знаешь, кто подслушивает. Но да, я знаю, где он может быть.

Мы наехали на кочку, и я подпрыгнул в кресле. Потуже затянул ремень безопасности.

– Как ты его нашёл?

– По спутниковым фотографиям.

Я нахмурился.

– Наверняка много народа его так искало.

– Да, даже не сомневаюсь. Но они не знали, что именно ищут и с чего начинать. А я понимал, что он будет рядом с Альфой, и у меня было преимущество, ведь её я уже нашёл.

– Эрни считает, что его могли перебросить.

– Как второй посадочный модуль? Нет. Если бы они разбили его в другом месте, кто-нибудь уже наткнулся бы на обломки.

– А что тогда?

– Они закопали его там же, где приземлились.

– Марсианская мерзлота же как камень, – сказал я. – Они бы вечность его закапывали.

Пиковер перешёл на учительский тон, каким профессоры обращаются к студентам:

– Почему вечная мерзлота так называется, Алекс?

– Потому что она всегда заморожена.

– Что именно заморожено?

– Почва.

– Твёрдые тела нельзя заморозить.

– А, ну да. Значит, вода в почве.

– Именно. Равнина Исиды – это гигантский поверхностный кратер, оставшийся от удара. Миллиарды лет назад он был заполнен водой. Эта вода не просто исчезла, она частично впиталась в почву. Как я уже говорил, по образцам местной породы видно, что грунт Альфы на шестьдесят процентов состоит из воды.

– И они её растопили?

– Думаю, да. Если Вайнгартен с О’Райли хотели спрятать посадочный модуль, то должны были спланировать всё заранее. Я полагаю, что они оставили двигатель работать, пока замёрзшая вода не растаяла, превратив почву в грязь. Работа сопла при посадке раскидала бы её в стороны, образовав яму. Они опустили туда посадочную ступень, а после отключения двигателя грязь стекла обратно и похоронила её под собой.

– Неплохо. И как это должно выглядеть с орбиты?

– Ну, лежащие на поверхности камни погрузились бы в грязь, так что нужно было искать пустую область метров сорока-пятидесяти в диаметре. Со стороны такой участок легко спутать с кратером. Даже при близкой орбитальной съёмке они практически идентичны; нужно смотреть с разных углов, меняя освещение, чтобы заметить отсутствие вогнутости.

– И ты его нашёл?

– Да.

– Потому что начинал с Альфы, – сказал я. Но потом покачал головой: – Нет, нет – всё было наоборот, да? Сначала ты нашёл свою круглую фиговину и уже по ней вычислил Альфу.

– Ты хороший детектив, Алекс. Всё так. Я понимал, что равнина Исиды слишком большая, чтобы просто случайно наткнуться на Альфу. И знал, что здешние старатели в большинстве своём не имеют геологической подготовки, достаточной для интерпретации орбитальных снимков. Я изначально подозревал, что посадочный модуль закопали под землю – корабль с третьей миссии стал бы прекрасной основой постоянного поселения. Поэтому я занялся изучением фотографий со спутников. За последние сорок лет их не так уж и много; большинство были сделаны гораздо раньше, и никто не удосужился их обновить – в конце концов, на Марсе нет жизни. Но я получил доступ к съёмкам хорватской миссии пятнадцатилетней давности. Несколько месяцев изучал фотографии, но в итоге всё же нашёл нужное место.

– Неплохо, – одобрил я.

– Уж лучше так, чем бесконечно бродить по окрестностям в надежде наткнуться на Альфу.

– Вы с Дугалом Маккреем, случаем, не знакомы? – спросил я. Двойник Пиковера его встречал, но я сомневался, что оригинал имел такое удовольствие.

– Нет.

– Он бы тебе понравился. Главный детектив местной полиции. Тоже любит протирать штаны в кабинете.

– Я больше пяти тысяч часов провёл в полевых выездах на Земле и на Марсе, – обиженно заметил Пиковер.

– Прости. – Я вновь обратил взгляд в тёмное небо. В таких долгих поездках я обычно старался развлекать водителя, но Пиковеру не грозило заснуть, разве что заскучать без собеседника. – Не против, если я вздремну?

– Нет, – ответил он. – Я слушаю музыку.

* * *

Когда я проснулся, солнце уже взошло и мы подъезжали к знакомым местам: буквально в тридцати метрах лежали обломки, оставшиеся от двух марсоходов. Я натянул взятый в аренду скафандр – в этот раз коричневый, – и Пиковер откинул крышу кабины. Мы вышли наружу.

– В первую очередь, – сказал Рори, – давай попробуем найти карту. – Он задумался. – Как забавно! Ищем карту без карты.

– С чего начнём? – спросил я.

Пиковер указал на кратер, где они подрались с Лакшми:

– Полкилометра в ту сторону. Не хочу туда подъезжать, следы шин здесь остаются надолго.

Мы пошли в указанном направлении. Размять ноги было приятно.

– О, кстати, – сказал я. – Всё хотел спросить. Помнишь, ты сказал Даррену Чуну какую-то ерунду, что-то о кокетливых девушках?

– Девушки могут флиртовать и другие странные вещи могут делать, – оттарабанил Рори.

– Да, точно. Что это значит?

– Это старая запоминалка минералогической шкалы твёрдости Мооса. Если бы он действительно работал в Геологической службе, знал бы.

Мы шли ещё какое-то время. Вскоре Пиковер жестом указал на раскинувшуюся впереди местность:

– Вуаля!

Я ничего не увидел.

– И?

– Да вот же, видишь? Круг, сорок метров в диаметре? – В его голосе звучало разочарование.

Я попытался понять, куда он показывает, и…

А. Красновато-рыжая, как и вся поверхность планеты, проплешина была прикрыта песком, да и только; никаких камней, никаких кратеров.

– И как мы доберёмся до посадочной ступени? – спросил я.

– Ну, она не может быть спрятана глубоко. Вечная мерзлота по своей глубине ненамного превосходит высоту посадочного модуля, а дальше начинаются коренные породы, которые не пробить соплом двигателя.