Борис решил, что хватит стоять букой, в приличном обществе такого не прощают. В местечковом мирке иммигрантов — тем более.

Он налепил на лицо дежурную вежливую улыбку и повернулся.

Петенька, один из пристяжных бывшего замминистра финансов, притащил на буксире какого-то протеже. Впрочем, протеже выглядел вполне пристойно, уж, во всяком случае, куда солиднее, чем Петенька. И Борис сохранил на лице благодушную улыбку.

«Высокий, широкоплечий, что называется, мужчина в полном расцвете сил. Явно богат. Чувствуется, причём отлично, что протеже за себя и свои интересы способен постоять. И очень-очень жёстко».

Незнакомец был обрит наголо. Кому-кому, а мода на лысую крутизну ему шла. Череп был литой, мощной, роденовской лепки. Загар естественный. Но не курортный. Кожа была смуглой, как у европейца, долго прожившего в южных широтах.

— Борис Абрамович, извините, что отвлёк…

— Ничего страшного, Петенька, — остановил раздражающее лебезение Борис. — Что за приём без общения?

Он вскинул подбородок, дав понять, что готов пообщаться. Но накоротке.

Петенька собрался, как перед прыжком с вышки.

— Позвольте представить… — Петенька заискивающе улыбнулся. Борис ещё помнил его щенячьи мелкие гнилые зубки, с тех пор прошло немало лет и прибыло немало денег, стоматолог поработал над зубами, но улыбочка у Петеньки так и осталась махонькой. — Хи-хи… Ваш тёзка. Борис. Борис Михайлович Хартман.

Борис изогнул бровь. Ничего семитского или нордического во внешности Хартмана не было. Крупного телосложения, по-крестьянски широкий в кости, гренадерского роста. Таких генералы любят брать в денщики и офицеры для особых поручений. Скорее всего, европеизировал фамилию, натурализовавшись в приличной стране. Сам Борис в виде политической хохмы выбрал себе политический псевдоним — Еленин. Как Владимир Ильич Ленин, жившего в иммиграции по украденному паспорту статского советника Еленина.

Протеже отвесил солидный поклон.

Помедлив, Борис протянул вялую кисть. Пальцы у Бориса Михайловича оказались сильными и горячими.

Петенька испарился.

Борис мысленно отвёл для общения минуту и отмерил четыре фразы.

— Я отниму у вас ровно минуту. Стоимость её определите сами, — произнёс Борис Михайлович.

Ход был неожиданным.

— Цену своему времени я знаю. Но сейчас я просто друг хозяина дома. Моё время отдано ему. — Борис машинально пригубил вино.

Меньше всего ему хотелось получить скороговоркой какое-нибудь «деловое предложение». Которое тут же выкинешь из головы, а визави будет нудно напоминать, и напрашиваться на переговоры.

Борис Михайлович с пониманием кивнул. Достал из кармана золотой футлярчик для визиток. Достал карточку.

— Сделайте одолжение, прочите на обороте.

Борис, помедлив, взял протянутую тыльной стороной вверх визитку.

Крупным, уверенным почерком на ней было написано:

«Ровно через десять минут рухнет НАСДАК[6]».

Скрыв недоумение, Борис с иронией спросил:

— Умеете предсказывать будущее?

— Нет. Я умею его создавать, — совершенно серьёзно ответил Борис Михайлович.

Он открыл крышку мобильного, одним нажимом набрал введённый в память номер.

— Начинайте, — коротко бросил он в трубку.

Захлопнул крышечку, демонстративно посмотрел на электронные циферки, показывающие время.

— Я отнял у вас минуту. Если сочтёте необходимым продолжить разговор, я к вашим услугам.

Отвесив солидный, какой-то военный поклон, он отступил. Как линкор, петляющий по бухте среди мелких судёнышек, прошёл в дальний угол гостиной.

Борис Абрамович покрутил в пальцах визитку.

«IT investments and consulting. MAH.DI Ltd». Boris M. Hartman. Vice-President», — прочитал он.

«Фирма «Рога, копыта и компьютеры». В принципе, если в деле Петенька, это и следовало ожидать», — подумал Борис.

Хмыкнув, небрежно сунул визитку в карман пиджака.

США, Южная Калифорния, Сан-Диего

«Д» — 8

9:45 (время западного побережья)

Золотой мальчик

Борис прочитал sms-ку: «Позвони мне через десять минут».

На всякий случай стёр. Хотя, как хакер, знал, что попало в электронную память, пребудет там во веки. Будет жить призраком, пока физически не уничтожишь сам носитель информации.

Сим-карта мобильного была приговорена к смерти в первую очередь. На абонентский номер, записанный в ею памяти, два месяца закладывали информацию, которую, перехватив или по иску суда получив от провайдера, следователь ФБР или любой другой, проявивший служебное любопытство, мог интерпретировать только одним образом: номер принадлежал московской студентке, через Германию оказавшейся в американской зоне роуминга «Билайна».

Следом за сим-картой гарантированному уничтожению подлежал сам мобильный. За ним по цепочке следовало уничтожить всё оборудование.

Борис погладил бок ноутбука.

— Это жизнь, брат.

Ноутбук урчал, как пригревшийся кот. Борис привык очеловечивать технику. Опыт подсказывал, от этого она работала лучше. И никаким разумом технаря понять такой феномен невозможно.

Он сверился с часами на дисплее. Беглыми ударами по клавиатуре набрал цепочку команд.

Ноутбук через ИК-порт выстрелил цепочку электронных импульсов во второй мобильный, тоже приговорённый к смерти. Из мобильного очередь сигналов ушла в эфир, чтобы влететь в антенну мобильного, присоединённого к ноутбуку, затерянному в муравейнике Сингапура.

Через двадцать шесть секунд на сингапурском компьютере произойдёт «сборка» атакующей программы. Компьютер свяжется с пятью сотнями компьютеров, превращённых «трояном» в «рабов». Компьютеры-рабы, чья воля подавлена вирусом, покорно отстреляют цепочку импульсов. Она, преодолев шлюзы в Сети, замкнётся на сервере в кампусе Техасского университета. Первый же пришедший сигнал от любого из «рабов» будет перенаправлен в офис фирмы «Beta Data instruments». Компьютер фирмы, введя свои коды доступа, загонит команду на головной сервер НАСДАК. Система безопасности опознает сигнал как заявку на участие в торгах. А потом…

Потом на сервере НАСДАК произойдёт сбой в работе основного и резервного центра обработки данных. Они перестанут понимать друг друга, превратятся в две независимые личности в расщепленном сознании шизофреника. Резервный центр попробует принять управление на себя, но засбоивший