Ответ на этот вопрос мы увидели через несколько часов.

— Гномы, — мрачно подытожила моя прекрасная спутница, после вдумчивого пятнадцатиминутного разглядывания открывшегося перед нами пейзажа, — Гномы. Под Магнум Мундусом.

— Мы под землей, — попытался я обратить внимание начальницы на ускользающий от её внимания факт, — Здесь, обычно, водятся гномы. Но, в данном случае, думаю, что ты ошибаешься. Коротышки здесь есть, но не играют основную скрипку. Боюсь, её здесь никто не играет.

— С чего ты это взял? — осведомился полудемоница, не отрываясь от захватившего её зрелища.

— Присмотрись к зданиям. Над дверьми светятся отнюдь не электрические вывески… — вздохнул я.

Руны. Голубые и белые руны, прекрасно известные как мне, так и моей спутнице. Такие были на лбу тролля-убийцы, неуязвимого создания, преследовавшего меня половину Омниполиса, такие светились на спине бывшей заведующей госпиталем Управления, решившей убить меня и всю мою семью, такие же были на лбу лося Глиммерколта, ставшего моим персональным кошмаром (несмотря на то, что лось вообще ничего не сделал), именно такие украшали спину гнома, разорвавшего Эмму на две половинки (одна из них выжила), и именно с такими повстречалась полудемоница, оказавшись в ловушке З’Врааса.

Символы Матери-Магии, всемогущего артефакта, магического чуда, созданного моей маленькой библиотекаршей.

Мы сидели в узкой грязной норе, находящейся почти под потолком огромной пещеры, освещенной мягким сиянием гигантских подземных грибов, но я ничуть не удивился, когда в тесноте этой воняющей червями и тлением норы, из-за моей спины, раздался глубокий, почти резонирующий сам с собой голос:

— Всё верно, мистер Арвистер. Вы нас нашли… и мы вас — тоже.

Драматическую паузу после этих слов заполнила Старри, повернувшая ко мне свое чумазое лицо и почти устало выдохнувшая:

— Ублюдок…

Видимо, ей снова придётся напоминать, что у меня просто прекрасное происхождение.

///

— Пожалуйста, не вздумайте прибегать к насилию, — оповестил её владелец глубокого голоса, остающийся лишь смутной фигурой в робе с глубоким капюшоном, — Ваши возможности, госпожа Старри, не впечатлят никого из моих людей. Вы лишь лишите себя комфорта передвигаться самой.

Верилось уроду очень даже легко. Хотя, если судить здраво, Эмма почти и не думала о сопротивлении, глядя на высокого вампира, невозмутимо шествующего впереди. Честно говоря, ей даже было плевать на происходящее. Все мысли женщины-полудемона сейчас занимал ублюдски-уродский-поганец-Конрад-трахать-его-раскаленным-поленом-Арвистер. Это случалось чересчур часто в её жизни.

Сначала… сначала, три сотни лет назад, всё было почти мило. Почти трогательно. Она, звезда балов, одна из самых изысканных женщин Средоточия… и он, вампир, бывший король. Растерянный и потерянный агнец, терзаемый извергом-учителем. Но у него, этого потеряшки, в жилах кипела королевская кровь, а значит, он заслуживал её внимания.

И был им одарен. Короткий, почти вежливый роман, неожиданно переросший в бурную страсть. Обоюдную, здесь ничего иного нельзя сказать, врать себе Эмма не любила. Она тогда, почти три сотни лет назад, была куда как необузданнее, наивнее и смелее. Конрад зацепил её глубоким пониманием сущности людей, она училась, она пила его знания, которые он щедро рассыпал… но лишь только перед ней. Она считала это платой за то, что позволяет ему ухаживать за ней, обладать ей.

У бывшего короля не было силы, знаний, авторитета и статуса, чтобы обладать такой как она. Приказывать. Повелевать. Он никак не дотягивал до нормальных отношений. Слабейший из вампиров, начинающий Блюститель, да… харизма, да… образование. Ничего более. Тем не менее, они были вместе в этом тошнотворно равноправном, искаженном и дурацком союзе. Она проверяла его на прочность, а он поддавался вместо того, чтобы ломаться. Бесчисленное количество ударов, и все — в пустоту.

В конечном итоге она сбежала, так и не найдя в себе сил, чтобы убить его. Тягостные и порочные отношения легли черным пятном на всю жизнь Эммы Старри.

…а затем, спустя, наверное, сотню лет, от этого огромного пятна потянулись дорожки.

Конрад Арвистер был слабым, хитрым, ленивым и мелочным Блюстителем. Там, где другие вампиры смело отщипывали свой кусок пирога, он не брал ни крошки. Не делал кладов, не подчинял местных, не… Неважно. Он был подозрительным и неамбициозным, изгоем среди своих, поэтому его всегда задвигали туда, где о слабейшем вампире не было почти ничего слышно. Однако… этот слабейший не умирал.

Он возвращался битым, раненным, истощенным и больным, но всегда живым. Сильные умирали, выносливые падали, вечные находили свой конец, но не этот странный бывший король, высокий мужчина с таким выразительным лицом и вечно бесящими её ухмылками. Он появлялся, пил в тавернах, дружил с самыми разными существами, зализывал свои раны, а затем вновь уходил на очередное бесчисленное задание. Спал с женщинами, вечно находя их в самых разных местах, цеплялся языками с любым, кто не эльф и не вампир, вечно участвовал в каких-то мутных делах и… бесил её, Эмму.

Всегда, везде, постоянно. Она пыталась убить его бесчисленное количество раз, иногда всерьез, иногда для острастки, но всегда терпела поражение. Пронырливый длинный тип почему-то с хирургической точностью выяснял момент, когда может нанести свой укол так, чтобы Старри не превратилась во все сносящую катастрофу, а затем мастерски избегал её гнева.

Это злило. Это вводило в негодование. Это… интриговало.

Даже заводило. Но они ни разу не поговорили. Шли года, сплетались в десятилетия, в столетия, менялись эпохи и наряды, но Конрад Арвистер и Эмма Старри оставались просто коллегами, меж которыми то и дело пробегали черные кошки. Она приняла эти правила игры, стала считать поведение долговязого вампира своеобразной идиотской привычкой, но тут они оказались под корнями титанических деревьев столицы мира и… Эмма получила шлепок по заду.

Прямо такой, какой и раньше, как тогда. Скорбящий Король одарил её своим вниманием.

Закутанные в капюшоны фигуры вели их вниз, в этот небольшой, нескладный, кривой… но всё-таки город. Вампир, на вид совершенно не волнующийся, озирался вокруг, имея на лице восторженность отыскавшего редкий вид туриста. Он глубокомысленно кивал мостовой из плохо пригнанных камней, с видом знатока озирал редкие колонны, соединяющие твердь с твердью в паре десятков метров над их головами, принюхивался к сквознякам, гуляющим в этом месте так, что они чуть ли не создавали розу ветров.

Прохожие смотрели на них без особого интереса, даже на Старри и её крылья. Они, эти разумные, были удивительным ассорти, который не посрамил бы и улицы Омниполиса. Гномы, гномки, гоблины и полуэльфы, все ходили по своим делам с мирными, слегка сонными физиономиями, с такими, которые имеют