— Ага! Явилась, наконец! Ты на часы смотрела? Я во сколько сказал дома быть? — орал злющий чертяка. — Иди теперь туда, где шалындалась, а у нас все дома!

— Увольте, обратно я ее не потащу, — начал было Билльмонт, пытаясь всучить меня в шнырькины лапы, которые тут же трансформировались в две мохнатые дули.

— Я не понял, ты что нахрючилась? — подозрительно прищурился Шнырь и потянул пятаком пытаясь различить запах алкогольного амбре.

— Да нет, она… — начал было церемониймейстер.

— Хрю-ю-ю! — заунывно протянула я, соскальзывая с Билля и буквально укладываясь на вытянутые чертячьи лапы и моментально вырубаясь.

Следующее утро наступило внезапно и болезненно. Примерно в полдень, когда скучающему фамильяру надоело слоняться по покоям в одиночестве и он принялся меня будить.

— Лучше просто дай мне умереть, — простонала я, когда тот попытался стащить меня с кровати.

— И не подумаю. Кого мне тогда изводить? Я ж смысл жизни потеряю, — сообщил мучитель, протягивая мне стакан с какой-то мутной бурдой. — На вот, пей.

— Ф-у-у, — принюхалась я и тут же скривилась. — Ты меня тухлыми яйцами решил отравить? Неужели не нашлось средства поприятнее?

— Лекарство от похмелья — мое личное изобретение. Избавит от головной боли и поставит на ноги буквально в считанные минуты, — похвастался Шнырь. — Правда проблему с запахом надо будет доработать.

— Так это ты на мне опыты свои проводить вздумал? — гаркнула я и тут же застонала от боли.

— Не возникай, кто у нас в семье, в конце концов, главный специалист по наливайке, ты или я? — возмутился чертяка.

Немного подумав, насколько это позволял воспаленный мозг, я рассудила, что хуже чем сейчас мне уже точно не будет, а Шнырь все-таки действительно неплохо разбирается во всяких облегчающих жизнь напитках. Конечно, с таким-то опытом многолетнего пьянства!

Пока я, заткнув нос, пыталась влить себя подозрительную зловонную жижу, в дверь деликатно постучали и в комнату, весь груженый книгами, вошел Крис.

— А, ты как раз вовремя, мы тут новое лекарство испытываем, — нагло заявил фамильяр. — Если Кира в течение пятнадцати минут кони не двинет — значит все работает!

Услышав о своей приближающейся скоропалительной кончине, я тут же бодро вскочила на ноги, намереваясь удавить этого горе-лекаря.

— А! Что я говорил? Выздоровела! — счастливо орал чертяка, одновременно уворачиваясь от моих нападений. — Выздоровела!

Остановленная, как всегда пришедшим нас разнимать Крисом, я на мгновение остановилась и прислушалась к собственным ощущениям. А ведь действительно, боль и слабость почти прошли. Через несколько минут я почувствовала себя совсем здоровой и во мне проснулась жажда деятельности. Поэтому, спустя четверть часа, когда я привела себя в порядок и переодела платье, мы вместе принялись за чтение.

Глава 17. Легенда о хрустальном черепе

Точнее за чтение принялась только я, потому что Крис вдруг вздумал устроить чертяке экзамен на знание дворцового этикета. Слушая увлеченные враки Шныря и строгие отповеди друга, я бегло оглядывала страницы учебника истории артефактов, пытаясь выцепить взглядом что-нибудь интересное.

Помолвочное кольцо, то и дело сверкающее на безымянном пальце, никак не давало нормально сосредоточиться. Может быть стоит теперь его снять? Хотя это наверняка вызовет скандал. И стоит ли говорить друзьям о своих подозрениях в неверности Тэтчерда? Точно нет, потому что я просто умру со стыда. Лучше сначала самой свыкнуться с этой мыслью.

Размышляя, как лучше поступить я вдруг обратила внимание на колечко-накопитель, которое мне вручила Амалия Астэр. Камень внутри больше не искрил и не переливался как раньше. Он был как будто… пустой!

— Эй! Заканчивайте свой балаган, — позвала я, привлекая внимание друзей. — Нашелся ответ на вопрос почему от потери магии пострадали все кроме меня.

— Сдача экзамена на знание дворцового этикета вовсе не балаган, а очень даже необходимое занятие, — назидательно заметил барон и вдруг осекся. — Погоди, что ты говоришь?

— Говорю, что раскрыла секрет собственной уникальности, — усмехнулась я и помахала рукой перед носом друга. — Вот он. Магический накопитель полностью пуст.

— Значит это подтверждает нашу теорию с использованием артефакта-вместилища, — задумчиво почесал подбородок Крис.

— Но опровергает виновность моего жениха, — непонятно зачем ляпнула я.

Шнырь с другом только молча обменялись многозначительными взглядами, но вслух ничего не сказали. От чего возникло неприятное ощущение, что от меня что-то скрывают. Но учитывая, что я и сама недоговаривала, допытываться что там за разговоры ведут между собой эти двое я не стала.

— Давайте лучше посмотрим, что пишут в учебнике об артефактах, — мирно предложила я.

Рассевшись кружком, мы рьяно взялись за поиски нужной нам информации.

— Королевский терновый венец… — громко зачитывала я.

— Был уничтожен во время Великой войны, — в ответ уточнял барон. — Дальше.

— Шкура золотого быка, — продолжала водить пальцем по содержанию.

— Полезная вещь в хозяйстве, но нам не подходит, — заявлял Шнырь и в ответ на наши удивленные взгляды пояснял. — Она превращает в золото все что на нее положишь. Подойдет тем, кто хочет разбогатеть, а нам такого не надо. Мы и голью перекатной счастливо проживем.

Так мы и изучали древнюю науку. Озвучивали варианты и делились знаниями о том или ином артефакте. Если он нам подходил или же наоборот был никому не известен, то зачитывалась глава посвященная интересующему нас предмету. И уже в зависимости от ее содержания, артефакт отправлялся либо в категорию подходящих, либо отбрасывался как ненужный. В итоге, к концу содержания у нас собралось около десятка артефактов, которые среди прочего имели свойство накапливать большое количество магии и которые теоретически могли бы сохраниться.

— Хрустальный череп Нериды, — прочла я одно из последних названий в справочнике.

— Впервые слышу, — задумчиво почесал рожки чертяка.

— А я всегда полагал, что это просто легенда, — изумился Крис. — Но если нет, то должно быть это старейший артефакт из существующих…

Заинтригованная такой характеристикой, я открыла нужную главу и принялась читать вслух.

— Давным-давно, когда боги еще спускались на землю, влюбился как-то верховный бог грома Омер в смертную женщину Липу. И так сильны были его чувства, что оставил он небесный трон и ушел жить с нею среди людей. От той великой любви родилось у Липы трое сыновей — Ксаар, Румер и Балазар.

Но человеческая жизнь коротка, стала жена стареть и вскоре умерла. Загоревал Омер, но пришла ему пора возвращаться в свои божественные чертоги. Не мог он бросить