– Вы же не машина? – Эспиноза кивает. – Ни разу не видела, чтобы кто-нибудь был так дополнен…

– Я сказала Джендалу: «Удалите все ненужное!» Позвоночник, брюшную полость… Голову я сохранила, чтобы чай пить. – Она показывает на свое лицо. – Красиво, правда? Я была согласна исчезнуть, но, когда я увидела на своем счете миллионы, мне захотелось воспользоваться мастерством Джендала, прежде чем погрузиться в забвение. Завитки, изгибы, движения, красный без красного – фиолетовый, розовый… – избавиться от ненужного… Дыхание, пульсация. Извилины и глаза. Воплощенное искусство, но без плоти.

– Это очень… успешно, – произносит Алин и видит, как впереди, в нескольких десятках метров, появляется пандус, который обеспечивает доступ к бетонной площадке, ведущей внутрь полуразрушенного музея. – Ваше искусство очень похоже на творчество Тэм…

Крошечные глазки Эспинозы внезапно прищуриваются.

– Значит, Джендал такой же сумасшедший и блистательный, как и я, – комментирует она и внезапно кажется уже не такой безумной, приоткрыв частичку своей уверенности и здравомыслия, которые до сих пор хранила при себе.

– Простите, если я слишком прямолинейна, но я до сих пор не понимаю, что вас связывает с Тэм. Вы сможете ее спасти?

Эспиноза издает короткий смешок.

– Все зависит от Джендала, – с улыбкой говорит она. – И потом, я же не врач, в конце концов. Я даже не знаю, что с этой девочкой. – Сухой тон, которым она завершает свою фразу, коробит Алин. – Что об этом говорит мерзкая Валькариан?

– Вы знаете Валькариан?

– Пару раз встречались. Очень холодная женщина. Отвратительная. Просто сволочь. Она все такая же сволочь?

Вопрос вызывает интерес у Карлоса, который отвечает почти машинально:

– Все такая же. Что вы можете сделать для девочки?

Они идут вдоль пандуса, пересекают бетонированную дорогу, огибающую холодное море, в котором до сих пор плавают мертвые собаки, поднимаются по пожарной лестнице в музей.

– Знаете, своими вопросами вы только углубляете трещину. А мои ответы вас еще больше приблизят к перелому…

– Очень понятно, – отстраненно ворчит Карлос, проверяя, все ли безопасно внутри музея.

Эспиноза снова смеется.

– Я бы рассказала вам, зачем, как мне кажется, я понадобилась Джендалу, но мне нужно держать несколько карт в рукаве. Джендал – сломленный человек, а вши бывают особенно опасны, когда чувствуют запах лосьона.

Они двигаются несколько минут среди мусора, фресок и руин из бетона и штукатурки в тишине, едва нарушаемой разглагольствованиями, которые Эспиноза произносит шепотом то для своей невидимой толпы, то для них самих, но они мало что понимают, поэтому не утруждают себя ответом.

Когда они наконец добираются до входа в музей и выходят на берег, где их ждет катер, Эспиноза поднимается на борт первой, не обращая внимания на море, небо, холод, горизонт, обозначающий границу между ее тюрьмой и свободой.

– Вы знаете, что Валькариан не врач?

Алин и Карлос переглядываются, продолжая готовить катер к отплытию. Им хватило двадцати минут, проведенных в обществе Эспинозы, чтобы воспринимать ее в своем сенсорном поле как телевизор, работающий на кухне в качестве звукового фона.

– А? – машинально отзывается Карлос.

С тех пор как они покинули музей, он выглядит все таким же уязвимым, но лицо его немного расслабляется. Алин кажется, что ему не терпится вернуться: через несколько часов Джендал прочтет, что они написали на своих экранах, и ее друг наконец вырвется из своего персонального ада.

Алин вспоминает, что так ничего и не придумала: у нее есть на уме сумма, настолько головокружительная, насколько ей позволяет ее уверенность в себе, но какое-то смутное чувство мешает ей испытывать от этого радость. Возможно, это связано с Крисом – кстати, нужно будет с ним связаться – или с Тэм, но, скорее всего, это связано только с ней самой.

И этого ей хватает, чтобы у нее пропало желание об этом думать.

– Валькариан – тоже художник в своем роде, но ее кисти – это ее интерфейсы, а краски – фрагменты кода, всякие хитроумные штуки искусственного интеллекта и машин. Она – высококлассный инженер. Очень высококлассный инженер. Очень-очень высококлассный инженер. – Эспиноза вздыхает. – Но какая же сволочь… Она все такая же сволочь?

Алин игнорирует ее вопрос.

– Возможно, механическая… часть Тэм пострадала больше, чем ее органическая часть? – предполагает Алин, в то время как катер набирает скорость, устремляясь прямиком к пограничному посту по серому тяжелому морю. – Возможно, ей больше нужен механик, чем врач? Ей действительно очень плохо… – произносит она, после чего молчит несколько секунд. – Знаете, я ведь пообещала ей помочь, – внезапно признается она, толком не понимая зачем.

– Вы очень добры! – комментирует Эспиноза, сидя на носу катера спиной по направлению движения. – Я заметила это, как только увидела вас, потому что вы полностью фиолетовая. Есть у вас оранжевые прожилки, которые мне не очень нравятся, но никто не безупречен. А вот ваш алкоголический друг! – внезапно кричит она, показывая на него пальцем. – Он желтый – это никуда не годится. Вам следует с ним быть поосторожней.

– Заткнись, – сухо реагирует Карлос.

– Разве она неправа? – возражает Алин по мыслесвязи, и он ничего не отвечает, усевшись в задней части катера и положив локти на колени.

Он достает свою флягу, отвинчивает крышку… потом передумывает и, глядя внутрь себя, словно что-то читает на своем интерфейсе и убирает ее в комбинезон.

Затем неожиданно голос Карлоса раздается на холодном ветру, летит прямо к круглому лицу Эспинозы и задает ей невероятный вопрос:

– Каково это – быть родителем?

И в его словах звучит скрытая улыбка.

Алин закрывает глаза, и в этом ледяном море, которому уже миллионы лет плевать на все, она вспоминает о последнем сообщении Кэрол.

«С РЕБЕНКОМ НЕ ВСЕ В ПОРЯДКЕ».

– Быть родителем? – повторяет Эспиноза. – Это рыжее, – решает она.

Карлос не понимает, но улыбается, и его взгляд теряется где-то далеко в волнах, он уже сам не знает где. Где-то между страхом и надеждой, наверное.

Алин внезапно охватывает ощущение, что окружающая их соленая вода, неспокойная и холодная, начинает заполнять ее легкие.

11

В пасти Изис

Крис перестал выходить на связь.

Изис на их короткое сообщение о возвращении ответила просто: «Хорошо». Кэрол, хоть и по-прежнему расстроенная, сообщила Алин, что находится в руках надежного врача в роскошной клинике. Но Крис больше не отвечал на сообщения.

«Эспиноза