— Эй вы, чё там встали? — гаркнул инструктор снизу, ускоряя шаг.

Он подбежал ближе, встал шагах в пяти и наставил на зэков автомат.

— А ну, пшли! Вперед! Продолжаем тренировку!

— Слышь, начальник, — прохрипел Сергеич, прижимая ладонь к груди. — У меня это… астма… или как там… я в гору не могу!

— Не свисти мне тут, — холодно ответил инструктор. — Тебя отбирали по медпоказателям. Нет у тебя никакой астмы. Вставай!

— Не могу… — упрямился тот.

Тух-тух-тух!

Инструктор выпустил короткую очередь под его ноги. Пули выбили осколки из камней. Один отлетел и рассёк кожу на запястье Сергеича.

— Ай, сука! — зашипел тот, отдёргивая руку. — Всё, всё, начальник, встаю! Вылечил ты меня, всё. Не стреляй только… падла… А-ай…

— Пошли уже, — подтолкнул его Кирпич, и оба побрели вверх.

Догнали цепочку, пристроились в хвосте.

— Тут надо кумекать, — пробурчал Кирпич тихо, глядя вперёд. — Не с бухты-барахты. А то горячки напорешь — и всех положат. Им нас пристрелить — что два пальца об асфальт.

— Да… сам видел, как Шныря пришили, — зло прошипел Сергеич. — В лоб маслину… Этот чибис в маске, кто он, сука, такой?

— А я почём знаю, — пожал плечами Кирпич. — Нам бабки и свободу обещали, а пока что мы видим — ни того, ни другого.

— По ходу, готовят нас на убой, — Сергеич зло сплюнул.

— Не гони пургу, — жёстко отрезал Кирпич. — Башкой своей старой думай. Если бы нас на смерть гнали, хрен бы кто кормёжку подкидывал да тренировки устраивал. Тут другая канитель мутится.

— Может, и так, — нехотя согласился Сергеич.

— Так что, — проговорил Кирпич, — сиди ровно и без моей отмашки не дёргайся. Я решу, когда драпать. Если готовят к чему-то — значит, на выход когда-то поведут. Выпустят…

— Ага… поведут под стволы. И заставят друг дружку месить, пока кишки наружу не полезут. Вот я как чую.

— Доживём — глянем, — буркнул Кирпич, и оба смолкли, подстраиваясь под топот колонны.

* * *

На следующий день всё началось привычно: утро, лязг железа, и в барак вкатилась тележка с медицинскими принадлежностями. Евгений Петрович, как и вчера, с видом главврача приступил к процедурам.

Я снова притворился больным — кашлял пуще прежнего, натёр глаза, чтобы покраснели, выглядел так, будто ночь провёл в горячке. Чтобы сделать мне укол, ему опять пришлось самому подойти к нарам.

В этот раз мы с дедом Ефимом разыграли сцену. Старик затеял перепалку с мажором, Костей. Как мы и договаривались, он обрушил на него весь свой словесный арсенал:

— Ты, золотопузый, чего сидишь с кислой миной? И где твой папаша, которым ты так грозился? Приехал бы вытащил, нас отсюда! — подначивал его дед. — Да что-то не вижу я его!

Костя не понял, что это нарочно. Сначала растерялся, потом завёлся, стал отгавкиваться:

— Да кто ты такой, старый хрыч, чтобы мне предъявлять?

Переборщил маленько Ефим. Гул поднялся, все зашептались, и старший автоматчик рявкнул на весь барак:

— А ну, заткнулись оба! Быстро!

Под этот шум я успел перекинуться с доктором несколькими словами.

— Принёс? — прошептал я, прикрывшись кашлем.

— Да… — едва слышно пролепетал он.

Вынул из сжатой ладони ампулу и ловко подсунул её мне под бок.

— А шприц? — спросил я так же тихо.

— Не могу… — замотал он головой. — Одноразовых не дают, есть старые, но это слишком заметно было бы…

— Ладно, хрен с тобой, — прошипел я. — Коли уже.

Он сделал мне укол. Вены загудели, тепло пошло по телу.

— Максим, — пролепетал он, — вы обещаете, что, если вырветесь, это мне зачтётся? Вы ведь… не убьёте меня?

Я посмотрел на него исподлобья.

— Гнилой ты человек, док… — сказал я. — Даже в такой момент печёшься о своей никчёмной шкуре.

— Но вы же обещали… — бормотал он.

— Там видно будет, — процедил я.

Доктор выпрямился. Глаза сверкнули злостью, и лицо вдруг переменилось.

И тут же он взвизгнул, закричал:

— Он украл у меня ампулу! Он украл!

Пальцем Евгений тыкал прямо в меня, так разъярился, аж слюна летела. Автоматчики насторожились. Но я уже успел, пока он орал, незаметно катнуть ампулу по нарам. Полумрак укрыл её, и она с глухим стуком упала в щель, куда-то под доски, в тёмный угол. После укола слух у меня обострился: я отчётливо слышал, как стекло чиркнуло о дерево. Только бы не разбилось… Но звона не донеслось. Это хорошо.

— Охрана! — взывал Евгений Петрович. — Он украл у меня ампулу!

— Какую ещё ампулу? — хмуро спросил старший расчёта, уставившись на врача.

— Ту, которую я колол… я взял запасную, — проблеял доктор, глядя в пол.

— Зачем это ты взял запасную⁈ — рявкнул старший.

Потом резко повернулся ко мне:

— Встать! Подойди сюда!

Я поднялся медленно, будто через силу, сделал вид, что ноги не держат. Подошёл, еле переваливаясь. Меня обыскали, шарили по карманам, ощупали рукава и пояс. Ничего не нашли.

— Ну и где ампула? — спросил старший у врача.

— Он… он выхватил у меня, я не знаю… — забормотал тот.

— Не гони, док, — усмехнулся я, глядя прямо ему в глаза. — Тебе привиделось. Нет у меня никакой ампулы. Ту, что мне полагалась, ты уже воткнул.

— А ну, заткнись! — рявкнул старший и ткнул мне прикладом в живот.

Удар был жёсткий, воздух выскочил из лёгких, я согнулся, застонал, сделал вид, что корчусь от боли. Но на самом деле всё было иначе: препарат гудел в крови, мышцы были налиты силой. Я успел сгруппироваться, поймал момент и даже за долю секунды увидел замах — ещё до того, как приклад ткнулся мне в живот. Внутри мелькнула мысль: выхватить автомат, ударить прикладом в челюсть, развернуть ствол на ближайшего и выстрелить.

Но тут же понял — нет, толку не будет. Двое других автоматчиков уже держали меня на прицеле. Стояли по разным сторонам, треугольником, целились. Даже если я