Генри отвел взгляд от пожара и посмотрел на шею Сораты, покрытую синяками и кровоподтеками, но уже без ошейника.

– Когда ты был Асмундом, ты снял с меня цепь, – пояснил Сората, заметив его интерес. – Генри, ты нас спас.

– Не я, – покачал он головой, тут же об этом пожалев. – Не я. Та женщина искала своего Асмунда, она его нашла.

– Я не все понял из того, что случилось.

– Я тоже.

Сорате приходилось буквально держать его, хотя и сам едва стоял на ногах. Со светлеющего неба сыпался легкий снежок, сквозь облака проглядывало солнце.

– Я не должен был оставлять тебя одного, – сказал Генри. – Если бы я настоял, ничего бы этого не было.

– Она бы не дала нам уйти, и ты это знаешь, – возразил Сората. – Ей был нужен ты.

– Нет, – Генри покачал головой. – Другой мужчина.

Черный дым поднимался к небу, и Генри подумал, что все улики останутся там, в объятиях беспощадного пламени. Да и нужно ли, чтобы их обнаружили? Что-то подсказывало: безумная хозяйка гостиницы если и была человеком, то очень давно, и людской суд против нее бессилен. Она сошла с ума, когда убила своего возлюбленного Асмунда и долгие годы искала ему замену, не понимая, что мертвого не вернешь. Может, Асмунд ждал кого-то вроде Генри, чтобы напомнить ей об этом.

– Так почему дом горит? – спросил Генри. Он не помнил ничего с того момента, как передал контроль Асмунду.

– Она… Та женщина увидела в тебе что-то такое, что ее сильно напугало. Она начала метаться и кричать, а потом я сам не заметил, как сухие доски занялись от этих ее травяных пучков. Может, и из печи что-то выпало, – Сората замолчал. – Может… Может, это сделал ты.

Генри ничего не ответил. Адреналин начал спадать, тело затряслось крупной дрожью, от ветра и снега лицо казалось деревянным. Сората взвалил руку Генри себе на плечо, и, обнявшись, они пошли прочь от пожарища. С самого начала тут не было ничего по-настоящему живого, и Генри испытывал облегчение от того, что огонь унесет память о творящемся здесь кошмаре.

Через полчаса над головой загудели лопасти вертолета спасателей. К тому моменту Генри уже просто машинально переставлял ноги, а Сората все чаще спотыкался. Их ни о чем не спрашивали, только имена и маршрут следования. Генри ответил, и их усадили в кабину, закутали в одеяла, дали по термосу с чаем и обещали как можно скорее доставить в ближайшую больницу.

– Что там горит? – спросил кто-то удивленно.

– Развалины дома вдовы Линдстрём. Правда, там уже мало что осталось.

Генри посмотрел вниз, на вьющийся дымок.

– Вы там были? – крикнули ему. Генри покачал головой.

– Ну и хорошо, что сгорела. Дурное было место. Там обитали духи.

– Это правда? – спросил Сората. Необходимость притворяться отпала.

Один из спасателей рассмеялся:

– Конечно, нет! Но вокруг Лотты Линдстрём еще в те времена ходили слухи. В соседних деревнях ее называли сейдконой, это, по-вашему, ведьмой, или хюльдрой. Мой дед из этих краев, он рассказывал, что сам видел у нее коровий хвост.

– Ваш дед?

– Ну, это было давненько. Потом ее муж, Асмунд Линдстрём, пропал, и Лотта распродала хозяйство и открыла гостиницу. Правда, просуществовала та недолго. Люди начали пропадать, в том числе и постояльцы, а потом и сама Лотта исчезла. Тела не нашли. Наследников у Линдстрёмов не было, поэтому вскоре усадьба превратилась в руины. Наверное, кто-то из местных развел там костер, чтобы укрыться от метели, и выжег все дотла.

Генри закрыл глаза, пытаясь уложить информацию в голове, но от холода, боли и стресса его тошнило и тянуло в сон. Сората сидел рядом, и от него исходило привычное тепло живого тела. Генри позволил себе немного передохнуть и погрузился в темноту.

Там он увидел Джона Дэвиса, поднимающего большой палец.

«Неплохо повеселились? – спросил он, но Генри не мог ответить. У него не было голоса. – Берегите то, что считаете важным, Генри, но и себя тоже. Жаль, я так и не попаду на восток».

– Генри? – Сората потряс его за плечо. – Мы прилетели.

Швеция с ее снегами и страхами скоро останется позади, и Генри это радовало.

– Хочу домой, – сказал он, и глаза Сораты на миг блеснули тревогой. Потом он улыбнулся и похлопал его по руке.

– Я тоже, Генри. Я тоже.

* * *

Они не боялись быть замеченными – здесь, среди остатков былого великолепия, не бродили даже бездомные. Солнце садилось, и заросшую сорной травой территорию заливало красным, точно кровью. С моря тянуло свежим, пропахшим солью ветром, и с той же стороны небо медленно затягивалось тяжелыми дождевыми тучами. Обстановка самое то для их с Дикрайном дела, лучше и не придумаешь.

– Что ты здесь делаешь?

Легок на помине. Йенс затянулся в последний раз и бросил окурок под ноги. Дурная привычка, надо бы завязать. Может, потом, когда все закончится. Он повернулся к Дикрайну и лениво ответил:

– Ничего. Есть еще вопросы?

Далеко над морем, на самом горизонте, сверкнула молния. С возвышенности, на которой они находились, вспышку было хорошо видно.

– Мне не нравится, как ты разговариваешь. – Старик вышел из тени и уставился на Йенса тяжелым взглядом, который даже ему казался немного сумасшедшим, что говорить о нормальных людях.

– Тогда будь добр, не разговаривай со мной. Делай свою работу, образец я тебе доставил, и он куда лучше Кимуры Сораты.

– С чего ты взял?

– Просто поверь на слово. – Йенс сунул руки в карманы тонкой кожанки и усмехнулся: – Что, никак не можешь успокоиться, что упустил Кимуру?

– Ты тоже там был! – разозлился Дикрайн. – Мог бы хоть попытаться остановить этого… этого… мерзавца!

Даррел Дикрайн, талантливый ученый и алхимик, отвергнутый научным сообществом и обманутый своим лучшим творением, и правда давно был не в себе. Но Йенс все еще помогал ему, потому что желал первым увидеть мощь, которую он пытается создать. Быть простым медиумом Йенсу всегда было недостаточно. Быть просто вторым учеником сильного учителя – недостаточно.

Остаться чьим-то прошлым – слишком мало. Йенсу никогда не станет всего довольно.

– Кстати, – вспомнил он. – Я собираюсь пригласить гостей.

Разумеется, ученый сразу вспылил:

– Ты с ума сошел?! Мы вообще-то скрываемся! Какие еще гости?

Вдали снова вспыхнуло белым – раз, другой. Закатный зловещий свет постепенно тускнел, вытесняемый сумерками и надвигающейся непогодой. Воздух будто подрагивал от напряжения, как наэлектризованный.

– Я не лезу к тебе в душу, а ты не лезь ко мне, – угрожающе спокойно произнес он. –