Такие же двойные боги были и у других сфер жизни: бог земледелия и торговли также покровительствовал творчеству нематериальным ценностям; бог путешествий, открытия новых земель и ученых был также богом домашнего очага и здоровья. И так далее.

Вместе со мной в храм Улессии пришли Ненси и Марго, последняя догнала нас в последний момент, вызывав смешки подруги по поводу того, как же это такая «трудоголичка» сегодня не стала засиживаться до полуночи на работе. Девушка на это лишь отмахнулась, но было заметно, что ее что-то беспокоит.

Ненси и Марго объяснили мне, что нужно делать, и разошлись по храму. У входа в зал по краям располагались небольшие вазы со свежайшими цветами, рядом лежали тонкие и толстые разных размеров восковые свечки. Нужно было взять лепестки или цветы того цвета и вида, который приглянется, свечки и небольшую мисочку или тарелочку, которые тоже стояли тут же стопочкой. Думая о своем желании, следовало создать композицию из свечей и цветов на тарелке, и потом поднести ее к ногам богини.

Я сперва походила по храму, разглядывая все вокруг и посмотрела, что делают другие прихожане. Кто-то перебирал емкости, кривил носы, отирая самые изысканные цветы или приносили свои подношения, кто-то просто выполнял ритуал.

Здание было высоким, будто устремленным в небо, из светло-серого камня. Каких-то фресок или изображений на стенах не было, только рельефы в виде цветов, змеек и ящерок — эти животные были символами Улессии. В этом мире вместо сердечек символом любви были две переплетенные между собой волнистые линии (змейки) или такие же змейки, но с лапками — ящерки.

Побродив туда-сюда, я заметила, как молодая женщина привела в храм двоих ребятишек лет семи и десяти. Девочка постарше тут же принялась выбирать цветы, а младшему мальчику мама помогала составить композицию. Он явно ленился и выбрал крупные хризантемы, горстью бросив их в миску, и поставил самую большую и толстую свечу сразу с тремя фитилями в ней. Хихикнув, я последовала примеру мальчишки и не стала смущаться. В ящик для пожертвований, вздохнув, бросила купюру из своего мира — все равно местных денег у меня пока не было, прощения у Богини я попросила мысленно, и взялась за миску. Крупные розы и лилии меня не привлекли, отойдя в сторонку, я заметила в плохо освещенном углу емкость с простыми ветками сирени. Когда-то раскидистый куст такой красавицы рос под окнами у бабушкиного дома.

Вздохнув, взяла одну тоненькую свечку, но разделила ее ножницами из сумки на три поменьше — больше брать за бесполезную в этом мире купюру совесть не позволила, хотя девочки и сказали, что пожертвование можно вообще не оставлять. Свечки установила в окружении цветов, вспоминая ощущение спокойствия и уюта, которое тогда было в моей жизни. Очень короткие периоды, когда я не должна была бояться неадекватности пьяного отца и его собутыльников, не должна была гнаться за бесконечными заказами, чтобы выжить, выплатить все долги и обеспечить себе минимальную стабильность. Наверное, если говорить об отношениях, это было именно то, чего я хотела бы в них обрести — стабильность и спокойствие, плечо, за которым не нужно прятаться от мира, но которое станет поддержкой в случае непредвиденных обстоятельств, человека, кто скажет: «ничего, переживем, начнем заново, у тебя все получится», даст передышку, чтобы собраться с силами и опять идти вперед.

Закончив, вздохнула и направилась к статуе богини, раздумывая, где взять огонь. Нужно зажечь свои свечи от чужих, как у нас? Или... но, когда я подошла к священному месту поближе, огонь сам собой вспыхнул на свечах, подсвечивая теплым оранжевым светом сирень вокруг. Я подумала, что так и должно быть, но рядом удивленно ахнули и зашептались две женщины.

— Ставьте сюда, тут есть как раз местечко, — улыбнулась мне мать двоих ребятишек, которые устроились сидя на небольших подушечках неподалеку от статуи. Девочка вроде бы молилась, а мальчик глазел по сторонам из-под ресниц. — Наверное, Улессия решила благословить вас. Или вы маг огня?

Я отрицательно замотала головой, испытывая неловкость, и аккуратно установила свою тарелку на указанное женщиной место.

— Спасибо. Простите, я тут в первый раз, и не знаю, что и как, — пробормотала я.

— Ничего страшного, сразу видно, что вы иностранка. Подушечки для сидения можно брать вот там или те, что освобождены другими прихожанами, — принялась пояснять женщина.

Крак!

Вдруг тарелка, что я поставила у ног статуи, сама собой раскололась на две равные половины. Я ахнула, но, к счастью, свечи не упали, а так и остались на своих местах.

«Проклятая, проклятая, Улессия отвергла ее дар», — зашептались позади.

— Наверное, ваш истинный совсем рядом, раз богиня решила подать вам знак, — улыбнулась мне вежливо незнакомка. — Не слушайте никого, Улессия никого не проклинает незаслуженно, только тех, кто отвергает ее дар.

— Но я слышала...

— Не верьте слухам, — отмахнулась женщина и подошла к своим детям, прерывая разговор.

Я перевела взгляд на разбитую миску, и у меня на глазах выступили слезы. Смысл был переходить в другой мир, если и тут я не к месту: не одаренная, без метки истинности, никому не нужная?

— Помоги мне, пожалуйста, я лишь хочу найти свое место в этом мире, — тихонько взмолилась я, подняв взгляд на лицо богини, которое едва виднелось с этого ракурса.

Мне показалось, что я увидела ее ехидную ухмылку, но, наверное, это была игра света и тени.

Глава 11

Стивен Брандест

К вечеру голова раскалывалась, но продвижения в деле о похищении девочки пока не было. Поразительно, что у нас вообще была хоть какая-то информация по этому делу, хоть какой-то адекватный свидетель.

Няня Лилианы Коренфорт, Молли Форн, целый день ревела и не могла ответить на простейшие вопросы, только причитала, что «кто же похитил ее кровиночку», а по делу не могла сказать ровным счетом ничего. Это была грузная пожилая женщина с волосами цвета перца с солью, она сидела в парке на скамеечке, пока Лилиана бегала вокруг