— Что-то случилось? — Мишка встрепенулся. — Николя…

— Николай Степанович меня понимает и готов ждать.

Золотой человек, потому что я её вот совершенно не понимаю. То есть, понимаю, что женщины другие, как-то у них мозги совсем иначе устроены, но вот реально.

Николя ей нравится.

И замуж она за него пошла отнюдь не от безысходности. Я не слепой. Вижу взаимную симпатию. И ревновала она его. И переживала. И колечком этим гордилась. А теперь что не так?

— Понимаете, я не хочу выходить замуж под нынешним именем, — Татьяна подошла к умывальнику и набрала воды в кувшин. — Миш, да сиди, я кровь смою.

— Там…

— Много. И засохла уже. А значит, просто так не отмоешь. И рассечение… затянулось. Вот… балбес ты, надо было зашить, а не силу тратить.

— Тань, — вклинился я. — Так ты вроде говорила, что готова отказаться.

— Готова была бы, если бы был шанс, что это поможет, — она очень осторожно прижала влажную губку к Мишкиной голове. — Посиди, сейчас отмокнет. Но я знаю, что не поможет, что и вы не успокоитесь. И остальные. И тайна — не такая уже и тайна. А значит, рано или поздно совсем перестанет тайной быть.

— Ну да, пожалуй, — согласился я.

— Вот. И что тогда станет с браком? Татьяна Васильевна Громова — это юридически другой человек. И брак вполне может быть признан незаконным…

С этой точки зрения я проблему не рассматривал.

Хотя не думаю, что Николя захочет вдруг признать брак незаконным.

— Даже если не в суде, даже просто если кто-то узнает, что я выходила замуж под другим именем, то в дальнейшем это доставит немало проблем. Слухи. Сплетни. Ладно, моя репутация пострадает, от неё мало что осталось. Но ведь и детям достанется, если они будут, — спокойно объяснила она.

— То есть, со свадебным платьем…

— Кроме того, если вы не забыли, у меня траур, — Татьяна сунула в руки Мишки таз. — А это само по себе делает свадьбу… неправильной. Скажем так.

Дед не был бы против.

Пожалуй.

Наоборот, он бы настоял, чтоб она поскорее выходила замуж, а лучше, чтобы после свадьбы вовсе уехала куда-нибудь, где безопасно. Правда, вряд ли существует такое место, но почему бы и не помечтать.

— Поэтому мы решили отложить свадьбу. И, соответственно, подготовку к ней, — Татьяна осторожно тёрла жёсткие Мишкины волосы. — Кстати… Шувалов передал мне письмо для Танечки.

Уже Танечка?

Пускай.

— И?

— И я отдала. По-моему, она переменила некоторые свои взгляды. Если она согласится на встречу, то как быть?

— Вот когда согласится, тогда и подумаем.

Не хватало ещё в чужих делах сердечных увязнуть. Пусть Шуваловы и союзники, но слишком как-то их много вокруг стало.

— А старший как? Не достаёт?

— Отнюдь. Весьма любезен. Планирует помочь со строительством ещё одного крыла в госпитале…

Говорю ж, много.

Вокруг.

— Миша, — сестрица захватила волосы на макушке и дёрнула.

— Ай!

— Не ай, а рассказывай. Что случилось?

— Ну… — он посмотрел на меня.

Я вздохнул.

— Тань… там Шувалов может попробовать вызвать души тех людей, которые умерли в доме. Но я бы не хотел, чтобы он видел установку. И Мишка в этом со мной согласился.

— Абсолютно. Шуваловы неплохо разбираются в артефакторике, а то, что он любезен… — Мишка поморщился. — Ничего не значит.

— Согласна, — сестрица прижала к Мишкиной башке полотенце.

— Вот… и мы подумали, что надо сперва решить вопрос с установкой. Кардинально.

— Взорвать, — кивнула она.

На диво понятливая женщина.

Когда сама того хочет.

Ещё и уточнила:

— А динамит откуда?

— У Охранки попросили, — признался я. — Что? Ну не самим же его бадяжить было!

— А объяснили как?

— Правду сказал, — я поёрзал под мрачным взглядом сестры. — Карпу Евстратовичу… ну, почти правду. Что эта машина души разрушает. Кстати, тут не уверен, что не разрушает. В общем, он согласился, что не надо, чтобы её кто-то видел. И передал пару ящиков динамита. Ну, чтоб совсем с гарантией.

— Запалы я сам делал! Электрические. Они куда надёжнее, — поспешил сказать Мишка.

— Конечно, тогда всё в порядке! — Татьяна с раздражением стиснула губку и шлёпнула ею Мишку по лбу. — Если электрические…

— Тань…

— Ладно, не меня, но Еремея ты бы мог взять!

А вот тут она, пожалуй, права. И мы с Мишкой, переглянувшись, кивнули. Стоило бы. Но… хорошая мысль, как водится, запоздала.

— Дальше, — сухо сказала сестрица.

— Дальше… динамит оставили в доме. Там его действительно чинить начали. Вроде как я бригаду нанял… то есть, нанял. Я даже заплатил. И неплохо работают. Почти всё уже и расчистили.

А заодно обследовали, причём не по разу.

Вежливый стук в дверь прервал рассказ.

— Не помешаю? — осведомился Карп Евстратович с той стороны.

— Заходите, — ответила Татьяна. — Чего уж тут…

Заходил Карп Евстратович осторожно, с опаскою. Было в голосе сестрицы что-то этакое, предупреждающее. И под прищуром её недобрым жандарм застыл, закрывая собой дверь.

— Как раз вот до сути дошли. Стало быть, дом чинят?

— Крышу вот перекрыть должны, — Карп Евстратович слегка смутился. — До дождей чтобы… а то ж погниёт всё, если оставить, как есть. Но в целом, как мне доложили, дом крепкий.

— Вот… я динамит нашёл. Перенёс на ту сторону. Всё сладил. Подключил. Провод протянул к самому выходу. А потом и на эту сторону вывел. Не знаю, правильно сделал или нет, но там ведь всё в скале. А взрыв внутри горы — это всегда непредсказуемо… вот. Поэтому и тела перенёс. Подумал, что если вдруг обвал, то лучше бы им остаться на этой стороне. Полынья там небольшая, так что взрывная сильно бы не докатила…

Разумно.

Я, кстати, об этом и не подумал. Я вообще смотрю, что многое стал упускать, и это мне категорически не нравится.

— Как сделал, то и сам выбрался. Пустил заряд. Там бахнуло. Хорошо бахнуло. Эхо и до подвала докатилось. Но и только. Для проверки тень послал, но там пылища стояла такая, что ничего не видать было. И я решил