Лицо Вуда не выражало ничего, кроме сосредоточенности, когда он разрезал толстую кожу штанов и вырвал обрывки из-под задницы.

– Видите? – совсем невесело пытался шутить человек с мешком на голове. Его уже вспотевший живот то раздувался, то заходил под ребра. – Ничего… такого…

Из десятков мужчин Воснии этот действительно ничего из себя не представлял.

Вуд сорвал правый рукав. Я придвинулась к пленнику шаркающим шагом, чтобы не прозвучали каблуки. Запястье его было чистым, без следа. Если не считать небольших шрамов и свежих синяков.

Левая рука ничем не отличалась от правой. Вуд вопросительно глянул на меня. Ноги пленника дурно пахли, оставшись без обуви. Я показала пальцем на запястья и покрутила им в воздухе. Горец с силой повернул чужую ладонь так, что мы увидели и обратную сторону руки. Пленник резко вдохнул сквозь зубы.

– Ничего, – хрипло ответил Вуд.

Я прикусила нижнюю губу. Пленник распрямил плечи, почувствовав себя увереннее.

– Коли вы смотрите метку, тогда, должно быть, вы знаете, кто я.

Мое сердце пропустило удар.

– И я точно не тот, кого вы ищете… Нас за ним отправили, а тут уж выяснилось, что…

«Нас». Как много этих крыс в родном краю? Я прервала его:

– Сперва назови имя.

Пленник недолго думал:

– Мое? Мол меня звать. Вам не доложили? Мы с Медяком, Руггой, Конюхом… – голос его просел. – Да смилостивится Мать над их душами…

Не имена, а сплошь дурные клички. Честные люди так не назовутся.

– Мы искали его, впятером. Знал же, что дело нечисто, еще когда на второй месяц поисков… ни слуху, ни духу…

Я с трудом понимала его болтовню.

– Искали, и? Что обнаружили?

Из-под мешка послышался нервный смешок:

– Что он мертв!

Я цокнула языком.

– Вот-вот! Я так же сделал! Как мне идти к Халиму с пустыми руками? Так и так, ваше преподобие, мы тут изволили обгадиться! Да он бы шкуры с нас…

Халим. Халим из Крига? Его преподобие, настоятель храма? Редкое имя.

– И что вы сделали? – я старалась звучать так, словно знаю, о чем речь.

Совершенно не ясно, возможно ли это передать одним голосом. И не лгут ли мне.

– Пошли искать того, кто его прикончил, ясное дело!

– Нашли?

Настала гнетущая тишина. Вуд размял плечи, явно притомившись ждать. Я подняла ладонь, сдерживая его. Не сейчас. Только не в этот миг. Пусть только попробуют испортить мне хоть что-нибудь…

– Он всадил Ругге осколок горшка в гребаный глаз, – заговорил пленник. – Голыми, мать его, руками…

Я забыла, как дышать. Джереми взволнованно обернулся в сторону выхода.

– Нас было пятеро. На одного, понимаете? Он пьяный, как мерзлый окунь, курили что-то, я приплатил за то Эвелине… это шлюха, чтоб вы знали. Я думал, чутка прижмем, потолкуем…

Похоже, те синяки – не работа моих псов.

– Я думал, это просто подстилка, понимаете? Ряженый, в шелковой накидке, подстилка графини. – Он шумно выдохнул. – Не говорите Халиму, Матери ради. Три шкуры сдерет… Ну как я мог подумать иначе, он же без оружия там сидел! Корона турнира – да кому какая, на хер, разница, когда пьян и совсем одинешенек?

Я еле сдержалась, чтобы не одернуть его. Не показать нетерпения.

– О ком речь?

Кажется, этот тюфяк расплакался. Наверняка скорбел по своим никчемным дружкам. Он втянул воздух и захлюпал.

– Первый мечник Крига, говорят. Талари, Хари, как его там…

Я застыла. Глубоко вдохнула и, не выдержав, рассмеялась. Прыснула, как глупая девчонка, которой впервые показали член.

– Тахари? Лэйн Тахари, щенок из Дальнего Излома?

– Во! Лэйн… вот как его звать.

– Он удирает, едва завидит опасность, – фыркнула я. – Вы явно путаете…

– Возможно, это вы путаете его с кем другим. – Вдруг задерзил пленник. – Это чудовище, бешеный пес!

Бешеного в первом мечнике не было ничего. В постели он лежал покорнее овцы, и даже выбравшись на манеж при оружии, то и дело поддавался. Смотрел себе под ноги, точно поденщик, еще вчера возделывавший землю. О, а уж как часто он жаловался на судьбу, покуда я не пригрозила ему как следует! Верно говорят: раз уж мужчине дана красота, сгодится он только в постели.

– Скажи-ка, – отсмеялась я, перевела дух. – Где другие носители метки?

Голова в мешке приподнялась, точно бы пленник смог разглядеть нас сквозь грубое сплетение нитей.

– Разве… вы не знакомы?

Я придала голосу всю твердость, которая во мне была:

– Назови хотя бы одно имя.

– Разве вас не послали за мной? – теперь он казался испуганным.

Так я поняла, что дальше разговор не пойдет легко.

– Хорошо, будь по-твоему, – процедила я и нависла над ним. – Кому ты служишь? Только Халиму из Крига?

– Я сл-лужу, – промямлил он, – Его Величеству…

– Грязная ложь! – выкрикнула я и ударила по мешку ребром ладони.

И отошла, потирая отбитую, саднящую руку. И почему у всех бойцов столь крепкие лбы? Как бы и мне хотелось иметь такую силу, что разбивает пустые головы одним ударом…

Я потрясла запястьем в воздухе и обратилась к горцу.

– Сломай ему палец. Пока – один.

– Вы мне солгали, – обмершим голосом заговорил человек в мешке. – Ты, лживая, паршивая сука… с ним заодно!

Вуд достал палицу и придержал ладонь пленника на краешке стула.

– Ошибаешься, – бросила я.

Хрясь! Палица упала на фаланги, и звонкий крик почти оглушил нас – мешковина не помогла.

– А-уф… – пыхтел и всхлипывал пленник, – ах-ха-хо-оу…

Агония. Тот миг, когда в голове даже у распоследнего пса все проясняется. Стоило лишь немного направить:

– Твоя жизнь ничего не стоит. Я легко заберу ее, – я обошла стул кругом и, переборов отвращение, прикоснулась к влажному плечу, – и уйду с чистыми руками. И буду очень сладко спать до конца своих дней, уж поверь.

Его живот весь покрылся испариной, ходил туда-сюда. Палец темнел на глазах, распухал, словно бутон к полудню. Совершенно некрасивый бутон.

– Эти часы, проведенные здесь, даже не запомнятся мне. Для тебя же, напротив, – я сделала еще один круг, и заговорила вполголоса: пленник начал затихать, – это самые важные часы в жизни. Станут ли они последними?

Я слегка прикоснулась к поврежденной пятерне. Он завыл.

– …И будут ли полны ненужных мук? Жуткой агонии?

Крупная дрожь зашевелила голое мокрое тело.

– Отвечай, – повторила я, когда бессмысленные стоны и всхлипывания подзатихли. – Назови имена тех, кто ходит с меткой. И это кончится, даю слово.

– Я не знаю ничего, не знаю, не знаю, – заскулил пленник. – Они знают! Мне говорят имена, в-внешность. Я ищу… искал с ребятами. Я просто так работаю, мне ничего…

– Подумай хорошенько, – вдруг подал голос Вуд.