Не обращая внимания на хлещущую кровь, он быстро и туго перетянул запястья Илонны. А потом склонился над ней и облизнул испачканные её кровью пальцы.

— Сладкая, — протянул он. — Сладкая, как моя месть. Ты пока полежи спокойно, наберись сил. Они тебе понадобятся. Нам предстоит долгое общение.

Коэри взял нож и принялся срезать с Илонны остатки располосованного ранее тренировочного костюма. Клочки одежды остались только в тех местах, где руки, ноги и талию перехватывали верёвки. Так что, вскоре Илонна лежала полностью обнажённая.

— У тебя красивое тело, — хмыкнул Коэри, разглядывая её. — Да, я видел, как тилисские святоши хлестали тебя кнутами. Знаешь, я испытывал настоящее наслаждение, глядя, как с твоей нежной спинки отваливаются куски кожи, как мясо выпирает из рассечённых ран. Когда ты болталась там, на кресте, вся в крови, я жалел только об одном — что не я сделал это с тобой. А потом тебя украли. Увели из под носа святош. Украли мою месть. В тот раз ты вновь заставила меня страдать, дрянь!

Он нанёс ей пару пинков в бок, явно сломав несколько рёбер. Судя по искажённому лицу и вытаращившимся глазам, Илонне было очень больно. Коэри улыбнулся.

— Но что это? Где же все эти ужасные раны? Где страшные шрамы, которые должны были остаться? Где порванные и не до конца сросшиеся мышцы? Тебе наверняка помогли маги-врачеватели, ведь так? Ситгар всегда славился своими врачевателями. И ты стала, как новенькая. Какая нежная кожа. Какие правильные под ней мышцы. Какая великолепная грудь — небольшая и упругая. Знаешь, когда я мечтал о неминуемой мести, я некоторое время хотел между пытками насиловать тебя. Чтобы доставить тебе не только физическую боль, но и моральную. Но потом где-то услышал чужой разговор, мол, женщины от секса получают больше удовольствия, чем мужчины. И я подумал, а зачем я буду тебе доставлять удовольствие? Я же тебя не для этого пригласил. Так что, дорогуша, хоть ты и соблазнительно выглядишь, такого удовлетворения я тебе не дам.

Он смачно плюнул ей на промежность, после чего растёр плевок ногой. А потом сильно сжал сосок левой груди и прошипел:

— Наверное, твои мужчины восхищались им, целовали, да? Забудь об этом!

И взмахом ножа отсёк сосок. Илонна взвыла от боли, а он бросил окровавленный кусочек плоти ей на живот.

— Я буду резать тебя по частям. Я хочу насладиться твоими мучениями. Каждым мигом твоей боли, каждой секундой твоего отчаяния. Никто не придёт к тебе на помощь, никто тебя здесь не найдёт. Безнадёжность — вот что ты будешь испытывать до самого последнего вздоха. Боль, отчаяние и безнадёжность. Какой замечательный букет эмоций, не правда ли?

Глухой смех разнёсся под сводами подземелья. Коэри склонился над окровавленной жертвой, глядя в её искажённое болью лицо и наслаждаясь каждым мигом своего долгожданного триумфа.

— Отдохнула, мразь? Тогда продолжим. У тебя осталось ещё много чего лишнего.

Глава 29

Мастер Фиррис закончил последнее упражнение и застыл в стойке завершения, направив остриё меча в голову воображаемого противника. Будь перед ним сейчас реальный фехтовальщик, он бы тоже неподвижно застыл, чтобы хладное железо не поразило его прямо в мозг через правую глазницу.

— Впрочем, может, и через левую, — пробормотал мастер клинка. — Надо бы поработать над завершающим движением.

Он вложил меч в ножны, сделал церемониальный поклон, означающий завершение поединка, после чего совершил несколько глубоких вдохов, выравнивая дыхание. Набросив лёгкую куртку, Фиррис неспешно отправился по коридорам и залам Академии, вежливо раскланиваясь с встречными — независимо, был ли это старший маг или простой адепт. Внешне это выглядело, как будто он просто прогуливается, но у Фирриса была чёткая цель: драконий двор. Название, конечно, слишком громкое для глухих задворок Академии, в которых поначалу поселили только Гейрге и мелкого Шехана. Потом, когда количество молодых драконов возросло, драконий двор стал оправдывать своё название. А уж теперь, когда здесь, в стенах Академии поселилась Златокрылая — хоть и юная, но настоящая королева, драконий двор стал действительно таковым. А что? Королева есть, придворные в виде разноцветных молодых драконов — тоже. И толпа прислуги в виде людей, которые и раньше млели при виде обычных драконов, а теперь просто с ума сходили от восхищения при одном взгляде на золотую дракошу.

Сам Фиррис, каким бы суровым он ни был, или каким бы суровым ни хотел показаться, тоже не остался в стороне от всеобщего сумасшествия — едва увидев крошечную королеву, он с трудом удержался, чтобы не разулыбаться совершенно по-идиотски и не начать сюсюкать с ней, как это делали остальные. Женская часть магического сообщества просто пищала от восторга. Мужская часть вела себя более сдержанно, но недалеко ушла от женской — разве что восторги выражались чуть тише. Да что там! Даже вечный брюзга Мернаэль на какой-то миг превратился в обычного улыбающегося человека, когда увидел это маленькое золотое чудо. Правда, сухарь и педант тут же вернулся, но Фиррис успел заметить это превращение.

Гроссмейстер Адельядо, видя творящееся безумие по поводу королевы и непрестанный поток адептов и старших магов на драконий двор, вскоре рассвирепел и прекратил это безобразие, попросту поставив на вход, ведущий к драконьим жилищам, мощное сдерживающее заклятье. Войти внутрь могли только назначенные драконьи воспитатели и лишь несколько высших магов. Остальным — шиш, как изящно выразился гроссмейстер, сопровождая вербальное выражение недовольства физической комбинацией из трёх пальцев. Злополучный «шиш» получил и Фиррис — хоть он и являлся отцом Илонны и тестем Дилля, которые были признаны Великими родственниками. Поэтому больше полюбоваться красивой маленькой драконицей ему не удалось. Но мастер подумал, что, быть может, в тот момент, когда он окажется неподалёку, Златокрылая решит полетать. Это был шанс, вот почему мастер Фиррис и отправился «на прогулку».

Но увидеть юную королеву ни на земле, ни в воздухе ему не удалось. Едва он приблизился к входу в драконий двор, как услышал чьи-то крики и громкое рычание, перемежаемое не менее громким шипением. Фиррис подумал было, что это драконы что-то не поделили меж собой, но рычание для молодых, но всё-таки достаточно больших драконов было слишком тонким. Скорее, его издавал некий чиал…

Догадка мастера Фирриса оказалась правильной. Перед входом бесновался Шехан — который кот, а не дракон. Два человека из