и в рукопашном бое, в практической стрельбе нужно сначала мысленно несколько раз прогнать каждый элемент выполняемого нового упражнения, уделяя внимание мелочам, затем проделать все в статике: медленно, фиксируясь в крайних положениях и отслеживая свои действия. Когда дело пойдет на лад, можно повышать скорость выполнения и начинать работать в движении. Идеально еще вести видеосъемку тренировки, а потом, посматривать и отмечать ошибки, отдельно работая уже над ними. Но здесь и сейчас, с местным уровнем развития техники, это вряд ли достижимо, так что, можно заменить видеосъемку работой перед обычным зеркалом. Надо будет накидать себе предварительный план тренировок, потом убедить моих инструкторов дать поработать в свободное время так, как я хочу. Если, конечно, у меня еще будет, это свободное время.

Вот только будет трудно объяснить, откуда у меня появились весьма специфические знания и навыки. Так что, придется следить за собой, чтобы не показать лишнего и прогрессировать не очень быстро, чтобы не вызвать лишних подозрений. Сказка о снах, в которых я вижу тренировки опытного бойца, которую я рассказал деду Вики, весьма шаткое объяснение, но другого у меня нет и вряд ли появится.

* * *

С вокзала домой я добрался на такси. Мать, наверное, отпросилась с работы и уже дома, во всю готовится к встрече. Я вчера дал телеграмму из Астрахани, где коротко сообщил, что еду в краткосрочный отпуск и буду дома приблизительно к трем дня. Выйдя из машины, дождался, пока таксист откроет багажник, достал оттуда свою сумку и расплатился, добавив сверху рубль на чай. Усатый дядечка степенно поблагодарил, и вскоре желтая волга с черными шашечками отъехала, оставляя меня во дворе, в котором прошло все мое, а точнее Юркино, детство.

Как будто ничего особо не изменилось. Та же старая, расписанная непристойными надписями большая деревянная беседка в центре двора, вечно закрытый металлический гараж, выкрашенный местами облупившейся коричневой краской, погнутые ребятней качели и большой турник. Я поставил сумку на асфальт и с наслаждением вдохнул еще теплый октябрьский воздух. Как же хорошо, вернуться домой после долгого отсутствия!

В беседке бренчит гитара, и сидят какие-то незнакомые мне парни и девчонки лет четырнадцати-пятнадцати. Тощий парнишка в спортивном костюме хриплым ломающимся голоском поет полублатную дворовую песню. Ребята в беседке окинули меня равнодушными взглядами и равнодушно отвернулись. Ну да, что им до какого-то солдатика, вышедшего из такси?

— Юра, это ты? Ты что, уже из армии вернулся так скоро? — Рядом остановилась полная женщина с авоськой в руках, наша соседка с третьего этажа.

— Здравствуйте Валентина Сергеевна — Вежливо поздоровался с ней я, и пояснил. — В отпуск на несколько дней приехал, а потом снова уеду дослуживать.

— А я гляжу ты это или не ты. Уж подумала, ты совсем отслужил, — засмеялась соседка.

— Нет, мне еще полтора года в сапогах вышагивать, — улыбнулся я в ответ, и подхватив свою сумку с асфальта добавил. — Вы извините, я домой скорей пойду. По матери сильно соскучился.

— Конечно, Юрочка, конечно. Хорошо тебе отслужить. Маме приветы.

— Обязательно передам, — отвечаю, отмечая, как на меня смотрят несколько человек с балконов и окон нашего дома и дома напротив. Ну да, не каждый день у нас во дворе появляются младшие сержанты из стройбата, которые еще недавно бегали тут с друзьями, оглашая громкими криками весь двор и самозабвенно играя в войнушку, или в прятки.

Легко взбежав по лестнице на первый этаж, нажал кнопку звонка у нашей двери. Раздался знакомый с детства звук, и буквально сразу услышал звук бьющейся посуды и быстрые шаги в коридоре. Дверь открылась и мне на грудь, обнимая, кинулась мать.

— Юрочка, сыночек!

* * *

Сижу в нашем подвальном зале и смотрю на тренировку. Почти все пацаны, которые начинали вместе со мной, ушли в армию. Из «старичков» остался один Арменка, и теперь он тут за главного. Игорь Ким вместе со Славкой ушли служить летом, сразу после сдачи экзаменов за первый курс. Уходя в армию, Игорь оставил зал на Армена. Весьма предприимчивый папаша Армена, расстарался и оформил ему «белый билет». Так что, Арменке, а точнее Армену Васгеновичу, как его теперь почтительно называют более двадцати учеников, усердно повторяющих за ним серию «руки-ноги», не грозят «два года с сапогах».

Армен одет в черное кимоно, с потертым черным поясом. Сколько помню его с детства, он всегда был полноват, но сейчас это не просто жир, а более сотни килограмм взрывной массы. За те два года, что прошли с начала его занятий, Армен вырос, раздался в плечах и очень окреп. Он сейчас очень похож на тюленя, под жиром которого спрятаны мощные мышцы. И технически Армен весьма прибавил. То, что он сейчас демонстрирует ученикам, не идеально, но для его комплекции тянет на твердую четверку. Армену далеко до выверенной четкости и грации движений Кима. Но у Игоря за плечами было три года занятий карате, и два года тренировок под моим началом, к тому же Игорь талантище, каких мало.

Я не знаю, как относиться к тому, что сейчас вижу. С одной стороны, вроде бы все нормально. Зал существует, секция живет и это хорошо. Вот только не понимаю, зачем эта атрибутика карате, которой ни при мне, ни при Игоре никогда не было. Мы просто тренировались как в обычной секции из моего времени, и отношения тренер — ученик у нас не выходили за рамки отношений в обычных спортивных секциях. Основной костяк у нас вообще был друзья и одноклассники и я с ребятами всегда держался на равных.

Сейчас же я вижу, что Армена, когда он стал в зале главным, немного занесло. Он зачем-то напялил на себя кимоно и нацепил незаслуженный черный пояс. Может он и отбуцкает чернопоясного каратиста, чем-чем, а здоровьем его Бог не обидел, да и в спарринге Армен уже весьма хорош. Я это вижу по тому, как он работает с учениками. Нормальный такой средний бойцовский уровень. Но все же с черным поясом, это перебор. Да и то, как он себя ставит среди учеников, попахивает культом личности. Слишком уж подобострастны с ним парни, фактически его ровесники, а есть и несколько человек постарше. Вон тому долговязому парню в очках никак не меньше тридцатника будет, а он смотрит на новоявленного «сенсея» как на высшее существо. Да и какой, к черту, «сэнсей»? Мы ведь занимались просто рукопашным боем и никогда не тянули в зал все эти