Я кожей ощущал, что он относится ко мне как-то с превосходством, словно снисходит до общения, но я не понимал почему. Что я ему такого сделал? Впервые вижу его. Даже, специально смотрел по служебной базе СБФ, мы с ним нигде не пересекались. Его даже на Тау Метам не было.

— Сложно так сразу сказать, — протянул я, подбирая слова. Ощущение было, будто по тонкому льду иду, но и молчать нельзя. Обязательно разберусь, чего он на меня взъелся, а пока надо оставаться вежливым. — Главное, конечно же, слаженная командная работа….

— О чём я и говорю, — не дал мне закончить Остапов, — уничтожить такого бойца способно только отделение, и то с разменом пять к одному. Поэтому я ввёл обязательные тренировки слепого боя…

Да что он несёт? Вот же урод! Какой размен пять к одному? Он моих погибших парней разменом назвал? А ничего, что мы тогда лишь кадетами были, и пороху не нюхали…

От злости у меня в пальцах закололо. Захотелось дать поджопник этому индюку. Да так сильно, что еле сдержался. И в этот момент мне на инфопланшет пришло сообщение от Бобра:

— Тур, в арсенале места для нашего оборудования нет. Думаем, как разместиться в кубрике.

— Рос, — пришло ещё одно сообщение, только от Гвоздя, — встали на довольствие, только порции в столовой ниже нормы.

— Лимит на воду в душе занижен, — снова Бобёр, — тут везде норма, будто нас восемь человек.

Если первые сообщения заставили нахмуриться и задуматься, то последнее всё объяснило. По штату нас двадцать один, но местные, видимо, решили, что надо выделять на кубрик. То есть на восьмерых.

— Не паниковать, — отбил я сообщение Бобру, — приду, всё решим.

В голове уже появилось решение ситуации. Единственное, что я всё ещё не понимал — почему это вообще происходит. Зачем это Остапову? А в том, что это его рук дело, я уверен.

Мысли о том, как решить проблемы отделения помогли успокоиться. Злость на секунд-майора исчезла также неожиданно, как и появилась. Так что я спокойно переключился на продолжение беседы. Остапа как раз понесло не в ту степь.

— … Так что техника мертвеца, засада, сопряжённая с потерями, это не вариант. Кстати, а что у вас с лицом? Да и с руками? Какие-то странные линии. Это татуировки или после джунглей Тау Метам появилось? Не заразное? — Остапов не сдержался и хмыкнул, — хотя, о чём я, медицина в академии хорошая, экипаж не станут подвергать опасности.

Как раз в этот момент мы подошли к кают-компании. Так что ответить я не успел. Да, оно и к лучшему. Ничего нормального в голову не шло. Там крутились только грубости. Но я же решил быть вежливым. Да и глупо это, реагировать на провокации.

— Прошу Вас, Ваше высокоблагородие, — Остапов открыл гермодверь кают-компании и посторонился, пропуская Мангуста.

Стоило Лесникову перешагнуть порог, как Остапов повернулся ко мне:

— Лейтенант, хочешь на что-то пожаловаться? — прищурился он, придавив меня тяжёлым взглядом. — Сообщить об ошибке?

— Никак нет, Ваше высокоблагородие, — ровно ответил я.

— Правильно, Туров, правильно, — он презрительно покосился на чёрный муар моей планки. — Единственная ошибка на борту — это ты, Туров.

Глава 4

Я ошибка? Он из ордена? Мысли заметались у меня в голове. Его слова вызвали во мне чувство опаски. Сердце застучало быстрее. Я отступил на шаг и напрягся. Приготовился к его возможной атаке.

Секунд-майор заметил это, и хмыкнул:

— Что? Правда не приятна? Хочешь мне в морду дать?

Его слова звучали едко, но угрозы в них не слышалось. Только явная издёвка и превосходство.

— Лесников легендарная личность, ему везде рады, а таким, как ты, — Остапов цедил слова почти по слогам, — всюду будет особый приём. Выскочек и лизоблюдов никто не любит. Понял?

— Выскочек? — на смену опаске пришло удивление, о чём он вообще? — лизоблюдов?

— Не делай вид, что не понимаешь, — ноздри Остапова расширились, а рот скривился, его чёрные глаза превратились в две дыры и затягивали, — не строй из себя дурачка. Ты знаешь, о чём я.

Последние слова он буквально выплюнул. Лицо его выражало крайнюю степень презрения.

Он закончил свою речь и, отвернувшись, шагнул через порог кают-компании.

— Удила, — расслышал его бормотание. Затем гермодверь закрылась, и я остался один в коридоре.

Вот, что это было? Я совсем ничего не понимаю. Что за агрессия на ровном месте? Он не орденец, это точно. Иначе меня со стены бы уже соскабливали, как пригоревшую яичницу со сковородки. Да и проверяли тут всех.

У меня, как это ни странно, по линии СБФ лежат личные дела всех морпехов и флотских этого судна. А также заключение от Растеряшева — на корабле нет следов ордена двуликого. После недавних событий мы можем проводить такие проверки и гарантировать результат. В нашей системе, правда, но всё же.

Так что, повторюсь, что это сейчас было? Почему Остапов на меня так взъелся. Почему я выскочка? Ещё и лизоблюд? Да он совсем оборзел, этот майор?

Зубы скрежетнули. Захотелось вдарить по переборке. Погнуть её, разорвать. Я просто несу службу, а какой-то гибрид оленя с лосем завидует моим орденам?

Завидует? Это слово зациклилось у меня в голове. Повторилось несколько раз. Успокоило.

Просто зависть. Немотивированная. Не знаю, как ещё объяснить. Зависть и всё. Так что, негоже злиться. Наверняка он провоцирует меня, и сейчас смотрит через камеры, как я бешусь.

Нет, нельзя срываться. Выходить из себя, бить переборку. Нельзя давать таким людям пищу для злорадства. Он же провоцирует меня.

Он, как саблезубый тигр около пастбища Туров. Бродит вокруг, проверяет тигродавов на реакцию. Видит, что они не выходят за периметр, и начинает прощупывать границы дозволенного. То подходит, то отходит. Даёт привыкнуть к тому, что бродит вокруг. Бродит и не замышляет ничего плохого. А потом резко, неожиданно, как атакует стадо, и всё.

Эмоции улеглись, стоило прийти к таким умозаключениям. Дыхание выровнялось, стало спокойным, глубоким.

Что ж, человек решил показать свое отношение ко мне. Пусть. Сколько таких ещё будет. Плевать. Но притеснять моих людей — это он зря. Это уже объявление войны.

Пайки он урезал и душ по нормам на восьмерых. Кубрик выдал на половину отделения. Ха! Посмотрим, что он скажет на мой ответ. Не хотел я так делать, видит Бог, не хотел, но придётся. И нет, я не жаловаться собрался.