Ууу… ла… Ууу… ла… Ууу… ла…

«Вот же, млять, — думаю я, — значит, всё было зря. Сейчас на меня выползет очередной монстр и мне — пипец».

Странно, но мне — пофиг. Так тому и быть… И я скольжу в объятия своей смерти.

* * *

Движение. Я ощущаю движение.

«Значит, я не умер?»

Небольшой рывок за ногу.

Остановка.

Снова рывок, только на это раз сильнее.

Меня явно тащат по грязи.

«Кто это? — думаю я. — Это происходит на самом деле, или же это — лишь моя фантазия?»

Рывок!

Остановка.

Я слышу шепот.

Мерзкий. Отвратительный. Если бы крысы могли разговаривать, то они бы издавали именно такие звуки. Низкое шипение, в котором едва угадывается осмысленная речь.

Это окончательно приводит меня в чувство, и я разлепляю глаза, изрядно забитые грязью.

Зрение ко мне вернулись лишь частично, но этого достаточно, чтобы увидеть, что меня, полностью связанного, как на аркане, тащат, какие-то существа.

Размером с небольшую собаку. Только прямоходящие, чем-то похожие на уродливых человечков — карликов. Сгорбленных. С бледной сморщенной кожей, которая свисает складками вокруг их тщедушных тел.

Лысые головы, вытянутые назад. Очень тонкие и искривлённые конечности. Руки свисают практически до земли. Ноги вывернуты коленями назад, а ступни похожи на ладони с шестью толстыми пальцами, чтобы было удобнее ходить по грязи. Те ещё уродцы!

В руках, точнее лапках, они держат ржавые ножи и небольшие самодельные топорики с костяными рукоятками. Они тихо между собой переговариваются и тянут меня за верёвку, обмотанную вокруг моих щиколоток, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть.

Их около десятка. Я уже хочу достать нож, чтобы разрезать путы, но его нет! Да и сам я толком не могу пошевелиться, потому, что крепко-накрепко связан по рукам и ногам, как буйно помешанный!

Осматриваюсь. Кидаю взгляд туда-сюда и понимаю, что эта мелюзга, которую я бы раньше разогнал пинками, тянет меня, куда-то в своё логово. Уверен, чтобы сожрать!

Клинка у меня тоже нет, как и пистолета. Симбионт по-прежнему в отключке, а я, по всей вероятности, скоро стану обедом для этих существ.

Я резко упираюсь ногами в грязь. Торможу. Кричу им:

— Эй! Вы!

Твари тоже останавливаются. Поворачивают ко мне свои головы, и тут я замечаю, что у них огромные рты. Скорее, — пасти. Огромные, конечно, по их меркам. В половину морды, и они раскрываются по вертикали, как края раны, обнажая ряд желтых, неровных и острых зубов, расположенных в три ряда.

Эти суки явно привыкли лакомиться мясом или падалью! Такие зубы нужны, чтобы впиваться и рвать свою добычу, отрывая от неё куски плоти.

Твари пялятся на меня чёрными, точно залитыми тьмой глазами, без зрачков и белков, а потом отчаянно верещат, издавая свистящие звуки с щелчками, которые они издают, быстро-быстро, открывая и закрывая пасти, и стуча зубами.

Час от часа не легче! Из огня да в полымя!

Они явно не ожидали, что я приду в себя, видимо, думая, что я сдох. Но, вот теперь, корм ожил, и явно не желает становиться их главным блюдом этого вечера.

Твари смотрят на меня. Втягивают воздух эдакими дыхальцами, в виде щелей с подвижной мембраной, расположенными по всему телу. Затем переглядываются. Переговариваются друг с другом, заламывая руки, и показывая на меня длиннющими пальцами.

Далее, одно из существ — самое рослое из всех, — видимо вожак этой группы, ловко перехватывает нож, и, под ободряющие крики остальных, быстрым шагом направляется ко мне. Явно с одной лишь целью — перерезать мне горло!

Эпизод 28. Первый фантом

«Млять! — думаю я. — Если это — часть игры, то, очень фиговой игры!»

Карлик уже почти рядом со мной. Дело принимает самый херовой оборот. Сейчас он мне перережет горло, а потом они меня пустят на фарш. И, мне не на кого надеяться, кроме, как на себя. Никто не придёт мне на помощь, и не прикончит этих ублюдков!

Жду. Карлик подходит ко мне вразвалочку. Поигрывает своим ржавым ножичком. Не торопится сучара! Такая гопота этого мира.

Ничего! И не таких обламывал! Я скашиваю глаза. Терпеливо жду. Ничего не предпринимаю, чтобы ввести его в заблуждение. У меня в голове уже созрел план. Стрёмный конечно. Больше рассчитанный на внезапность и на удачу, но это — лучше, чем ничего.

А ещё, я никак не могу отделаться от ощущения, что на меня, кто-то смотрит. Прямо сейчас. Зырит из-за угла. Типа, а, как я выкручусь из этой ситуации. Не Наблюдатели, нет, кто-то другой. Кого я ещё здесь не видел.

Чавк. Чавк. Чавк.

Уродец останавливается рядом с моей головой. Его ноги утопают у грязи. Чтобы меня прикончить, ему придётся нагнуться. На это я и сделал расчет.

Я смотрю на него, а он смотрит на меня. Маленький ублюдок! Твари хорошо меня связали. Не охнуть, не вздохнуть. Толком не пошевелить ни руками, ни ногами, но, вот, голова-то у меня свободна.

Уже смекнули, что я задумал?

Уродец нагибается. Он, всё время, что-то лопочет на своём тарабарском языке. Издаёт шипящие звуки и птичий клёкот.

Затем, тварь приставляет нож к моей шее, аккурат там, где есть щель в моей броне. Ржавое и зазубренное лезвие чуть надрезает кожу.

Я жду. Не подаю признаков, что у меня есть план, от которого сейчас зависит моя жизнь.

Достаточно одного рывка лезвия и тварь распорет мне горло от уха до уха.

Я, мысленно, глядя прямо в глаза уродца, отсчитываю до трёх и начинаю свистеть.

Негромко. Отчаянно фальшивя. На большее я, пока, не способен в подобной ситуации.

Затем, я, что называется, поддаю газа, и издаю громкий и пронзительный свист. Прям, как соловей разбойник!

Звук вводит уродца в ступор. Не думаю, что он слышал в Сотканном мире, что-то подобное.

Тварь замирает. Смотрит на меня, не мигая, своими глазюками. Затем, уродец переводит взгляд на своих подельников. Они тоже, смотрят на меня так, будто я, при них, взлетел вверх, и теперь левитирую в метре от земли.

На то и был мой расчет.

Я снова издаю свист, на этот раз подольше и помелодичнее, и тварь, которая стоит надо мной, этот долбанный уродец, наклоняется поближе, чтобы понять, что это я такое делаю и убирает нож от моей шеи.

Мне это только и было нужно!

Едва тварь ослабила хватку и потеряла