Командование, хоть и делает вид, что ему плевать на внутреннюю иерархию, всё же следит за её соблюдением. Для Нирела это значит, что на вылете диспетчер и наземное управление будут обращаться к нему, как положено. Но никакого продвижения по службе или премирования он не получит. Командованию важны отношения с большинством пилотов, чем с одним отбросом.

— Ну и ладно, — сказал Нирел, заканчивая проверку и закрепляя шлемофон, голос прозвучал искажённо. — Ну и шут с ними всеми.

Он летает не за деньги, не за славу или по какой ещё дури. Он летает, потому что любит это. Могут хоть в лицо ему плевать, пока не отнимают возможность летать — ему всё равно.

* * *

Отряд солдат прочёсывает руины, держа связь через кружащий над лесом дирижабль. Массивная конструкция парит, слегка покачиваясь на потоках ветра, зацепленная за землю. Вокруг разлетаются дроны-разведчики, оснащённые тепловизорами.

Локальное командование создаёт интерактивную карту, отслеживая сигналы маячков солдат.

Следов много, но никого, кто их мог оставить. Все давно сбежали, пользуясь форой. Первый отряд достиг обглоданной временем башни из бетона и битого стекла. На камеру зафиксировали вывеску «Аэрокосмическое Управление» и множество следов вокруг. Отпечатки шин, небрежно брошенный мусор и бычки сигарет. На первом этаже осталась разложенная полевая кухня, какую используют туристы. Сетчатая плитка и газовый баллончик. Повсюду следы длительного пребывания.

Камера у виска бойца передаёт картинку на дирижабль, качество посредственное из-за повышенного радиационного фона. Проскакивают полосы помех. Синая закурила, наблюдая за экраном. Рядом дёрнулся капитан, пожалуй, единственный в комнате равный ей по возрасту. Морщинистое лицо на миг побледнело, в глазах метнулся ужас. Курить в гондоле, подвешенной под огромным баллоном водорода… Затем расслабилось. Это не простой дирижабль, а военный, с повышенной степенью защиты. Баллон поделён на секции, которые набиты отдельными шарами, подача газа в которые перекрывается автоматически перед запуском. Даже прямое попадание не повлечёт мгновенное возгорание.

Но всё равно, курить на борту неприемлемо! Вот только старуха равна не только по возрасту, но и по званию, а то и выше.

Выдыхая дым, она склонилась над папкой, брошенной на стол. Разглядывая все материалы историков. Кто квартировал в здании, чем заведовал, чем располагал. Выходит, ничего особенного. Спутники общей связи, правительственные каналы… Неужели у горян есть некая секретная информация? Иначе зачем им этот мусор?

— Нам следовало забрать сервера уже давно, — пробурчал капитан, наблюдая, как бойцы снимают крышки с массивных шкафов. Картинка искажается сильнее, кристаллы хорошо впитали радиацию.

— Нецелесообразно, — рассеянно проговорила Синая, выдыхая серое облачко дыма и постукивая пальцем по документам. — Считалось, что всю информацию стёрло ЭМИ и радиация.

— Ну, раз оно так, то какого уда мы здесь?

Старуха посмотрела на капитана исподлобья. Тут стушевался от холода в серых глазах, настолько мощного, что способен затушить само солнце.

— Я не говорила, что поддерживаю такое решение. Но не я его принимала. Согласитесь, в последние три сотни лет у нас были дела важнее гнилых серверов и радиоактивного мусора.

Она бросила взгляд на экраны, где полным ходом идёт упаковка кристаллов в специальные контейнеры. На последнем в ряду, — боец склонился над брошенной сумкой армейской расцветки. Стволом винтовки сдвинул… изображение пропало. А от остальных экранов пронёсся грохот и волна помех.

— Твою мать… — выдохнула Синая, наблюдая, как бойцы бросают сбор и бегут к лестнице.

Здание явно кренится, медленно, словно размышляя — упасть или ещё постоять. Древние архитекторы строили с запасом прочности, достойным ядерной войны, но за три столетия без обслуживания… Часть команды успела добраться до окна и спрыгнуть, зацепив тросы. Сигнал прервался на большей части. Синая ткнул пальцами с сигаретой в экран.

— Всё, что удалось спасти, доставить в штаб. Развалины прочесать и собрать даже уцелевшие осколки!

* * *

Истребитель без боевой нагрузки летит легко, и даже на игнорирование эскадрильи настроение Нирела карабкается к хорошему. Под ним курчавая пелена облаков, целые горы молочной пены. А над фонарём простирается тёмно-голубое небо с яркими росчерками. Зрелище недоступное никому на земле. Это его мир, его царство…

Если поднять истребитель свечкой и дать полную тягу, в течение нескольких минут покинет атмосферу. И почти сразу посечён космическим мусором в труху, и сам станет его частью… Может, это не самый плохой исход? Небо останется с ним, а потом он соединится с ним, навечно, сгорев в атмосфере… Нирел прикусил губу и покачал головой.

Нет. Он не собирается умирать! Не сейчас и не здесь.

Рядом в построении летят другие истребители, и нарушить строй — равносильно провалу задачи. Пусть и тренировочной. Совместные манёвры как часть общей боевой подготовки. Несмотря на отношения с коллективом, он должен быть исполнительным. Ведь он пилот, а не плаксивый подросток.

По локальной сети проносятся команды, и звено выполняет их синхронно. Отрабатывает уклонения, разрыв построения и повторное схождение. Атаку, прикрытие и погоню. Рутина.

Раскрашенные в красное и чёрное самолёты несутся над облаками, как ангелы смерти. Перегретый воздух рябит за турбинами, а реактивная струя вспахивает облака.

Нирел, следуя команде, поднял машину выше, отрабатывая «нырок». Невольно засмотрелся на сгорающий в верхних слоях атмосферы мусор. С земли это видно только ночью, но здесь, даже днём, заметны широкие росчерки света в тёмной синеве. Истребитель сорвался вниз, повинуясь движению штурвала. Пилота вжало в сиденье невидимой рукой. Он отсчитал секунды и отключил двигатели.

Воздух только кажется неосязаемым. Он плотный, почти как вода, и это можно использовать, поймав восходящий поток… Истребитель выровняло и подняло даже выше, чем изначально. Рядом, один за другим, поднимаются машины новых товарищей. Солнце отражается от фонарей, играет бликами.

Ох, Деус-Питар, как же он любит это чувство! Нирел не сдержал улыбки и слегка покачал крыльями, двигая штурвалом.

В шлемофоне щёлкнуло и затрещал искажённый помехами голос.

— Тревога. Всему составу вернуться на базу. Повторяю, тревога! Это не учения, всему личному составу вернуться на базу!

Глава 5

Боль отслаивается от тела, повисает в воздухе грязно‑красными лоскутами. Сама Грейн парит над телом, при этом слыша и чувствуя всё. Укол — и поток огня растекается по венам, забирая её с собой…

Аппаратура пищит, нестабильный пульс отображается на экране резкими скачками. Мерил достал из кармана упаковку никотиновой жвачки и бросил в рот две пластинки. В голове прояснилось почти сразу. Девушка на койке обклеена датчиками, голова выбрита налысо и к черепу приклеены электроды, передающие активность мозга на десяток мониторов. Оба уха прижаты громоздкими наушниками. Под носом лежит пахучая пластинка. Двое врачей следят за всеми показателями,