Мы сгрудились у дыры в леере, раскачиваясь на тошнотворно взбрыкивающей палубе, пока докеры хватали брошенные концы и привязывали их к железным кольцам, вделанным в огромные каменные блоки. Ожидание было мучительным. Мне не терпелось попасть за городские стены и выследить человека, убившего Линаса.

Нашего капитана убедили не платить втридорога за стоянку его дырявого корыта у безопасных и охраняемых причалов доков Западного брода и бросить якорь в восточной части города, среди рыбацких лодок и одномачтовых коггов, выгружавших нечесаную шерсть, сыромятные кожи и другие малоприбыльные товары. Эта часть больше подходила для моих целей – стражи брали взятки поменьше, а нюхачи были не такие умелые. В мое время сюда отправляли в наказание, и вряд ли с тех пор многое изменилось.

Беженцы до сих пор не могли поверить в произошедшее. Всего пять дней назад они смотрели, как горит Железный порт, как уничтожаются их средства к существованию, как убивают родных и друзей. Всего за час они потеряли все, кроме собственной жизни. Некоторые шепотом рассказывали, что видели, как шаман из Скаллгрима вызвал демонов и позволил им пожирать людей живьем.

Строго говоря, Железный порт входил в союз Вольных городов и больше не являлся частью рушащейся Сетарийской империи, но кровавая магия кощунственна, и мне было интересно, вынудит ли это принять меры даже вечно препирающихся магов из политической элиты Арканума. В конце концов, именно из-за жажды этой мерзкой силы погибла древняя империя Эшарр, самая могущественная из всех известных миру, ввергнув человечество в темный век кровавой резни. Колдуны приносили в жертву несметные тысячи жизней ради своего пристрастия к магии. Аркануму придется осознать, какую опасность представляет собой Скаллгрим.

Однако, как я знаю по опыту, советники Арканума будут годами обсуждать такие важные и срочные вопросы, пока бюрократы из Администратума, главы благородных домов и верховные жрецы богов спокойно занимаются текущими делами города вроде обслуживания дорог и колодцев, торговых пошлин и борьбы с преступностью, пожарами и болезнями. Магократия, возможно, не самая эффективная форма правления, но никто другой и помыслить бы не мог о контроле над сотнями Одаренных по всей империи. Без Арканума мы до сих пор жили бы в глинобитных хижинах, в маленьких деревушках, как в Скаллгриме, скопище враждующих племен, слабо управляемых Одаренными шаманами, которые напяливали на головы части дохлых животных и взывали к духам. Арканум – необходимое зло. Оставалось надеяться, что объявится какой-нибудь бог и даст им пинка под зад, заставив действовать, как изредка случалось, когда повод казался богам достаточно важным. Даже могущественный Арканум не посмеет ослушаться богов.

Облаченный в желтые одежды жрец Дерриша, Золотого бога, считавшегося номинальным главой торговли Сетариса по неясным историческим причинам, до которых мне не было никакого дела, встал в очередь позади напыщенного прыщавого юнца – я стал называть его про себя лордом Задницей из-за количества дерьма, выливавшегося у него изо рта. Я наблюдал, как жрец поглядывает на море в сторону Железного порта, как его изможденное лицо становится жестким, когда этот выскочка, отпрыск какой-то незначительной семьи, начинает нести чушь о своих обширных владениях в Сетарисе и о том, что падение Железного порта не так уж много значит для него.

Когда сходни с грохотом опустились на мокрый от дождя причал, лорд Задница прошел в начало очереди, а два его приспешника расталкивали всякую шваль с дороги. Он начал визжать на матроса с дубленым лицом, требуя немедленно дать ему сойти. Знатное происхождение, и все такое прочее. Затем прямо мимо него прошагал маг из Арканума. Лорд Задница заскрипел зубами, но посторонился. Он был не настолько смел или глуп, чтобы разжигать гнев пироманта. После пяти дней моего подтравливания и психологической подготовки сопляк был натянут как тетива и готов сорваться в любую секунду. Идеальный момент. Я тихо подошел к нему сзади и с улыбкой посмотрел на его пояс. Этот идиот оставил кошель на виду у любого потенциального вора. Сетарис быстро научит его уму-разуму. Я сунул внутрь маленький неприятный сюрприз.

Избежать нюхачей на посту стражи невозможно, но я мог направить их внимание в другую сторону. Моя с претензией скроенная одежда – это, конечно, хорошо, но даже через десять лет некоторые нюхачи, дежурившие у ворот, могли распознать уникальный запах моей магии, если окажусь с ними лицом к лицу. Лучше держаться в тени и прятаться в толпе, пока они сосредоточены на каком-нибудь другом подходящем ублюдке.

Лорд Задница оглянулся и нахмурился, но его взгляд скользнул мимо меня. Я для него был пустым местом, просто еще одним только что разорившимся торговцем с ввалившимися глазами, ошеломленным недавними событиями в Железном порту. Однако под этой идеально скучной маской я улыбался.

По знаку капитана матрос начал подгонять нас вниз по сходням. Дождь прекратился, мы беспорядочной толпой вывалились на причал и затрусили по грязной дорожке к Нищенским воротам. Я с облегчением ощутил твердую почву под ногами, но желудок до сих пор как будто скакал вверх-вниз. Потрошащие рыбу старики и старухи с обветренными лицами мрачно разглядывали нас, когда мы проходили мимо их лачуг, сгрудившихся вокруг складов. В импровизированных тавернах пьяные моряки размахивали кружками с грогом и зазывали нас сыграть в кости и обменяться новостями. Некоторые беженцы направились к ним, и я подозревал, что завтра они проснутся в сточной канаве в чем мать родила, без гроша в кармане и с жутким похмельем.

Трудно представить, как выглядел этот некогда великий город во времена, когда он был сердцем настоящей империи. Теперь нам остались только южная часть Каладона и несколько дальних колоний, в равной мере опустошавших казну и казармы. Вольные города отделились еще до моего рождения, но старики помнили и оплакивали тот последний вздох имперского правления. Не считая древних богов Сетариса, только старшие маги Арканума знали город в расцвете его могущества, до того как он превратился во вшивую помойку.

Над доками кружили чайки, следовавшие за рыбацкими лодками, выгружающими улов, и с воплями пикировали вниз, чтобы устроить драку над вонючими кучами потрохов, сваленных у лачуг. В отличие от других портовых городов, в самом Сетарисе чайки не водились – об этом заботились корвуны, нечто среднее между морским орлом и гигантским вороном, черные как ночь, злобные, как сборщики долгов, и хитрые, как уличный мальчишка. Они не встречались больше нигде в мире. Одна из этих птиц сидела на крыше надвратной башни, к которой мы направлялись,