– Бессмертники почти не меняются после… – его голос сорвался на полуслове. Он вытянул перед собой руку с цветком.

Молчание затянулось, наполненное стрекотом цикад и сбивчивым стуком моего сердца. Я уже собиралась что-то сказать, чтобы разрядить тишину, но он заговорил – и от его слов по спине побежали мурашки:

– Она… любила их именно за это.

Цмин – это и не цветок вовсе. Жесткие, похожие на бумагу лепестки. Каждое соцветие – унылая корзинка из мелких бутончиков. Его палитра была невзрачной: от лимонно-желтого до ржаво-коричневого. Растение, богатое целебными свойствами, но лишенное яркой красоты. Кем нужно быть, чтобы по настоящему любить такую скудную красоту?

– Эти цветы могут пережить все, – продолжил Элиан, закрыв глаза. – За внешностью высушенного гербария скрывается огромная сила, которая не угасает даже после смерти.

Легкий ветерок принес с поля слабый, горьковато-травяной запах с нотками камфоры. Он смешался с его угольно-терпким духом, и от этого сочетания, от самого неожиданного откровения, у меня внутри что-то екнуло.

Тихий вечер уже скоро сменится глухой ночью. Но я теперь точно знала: больше не смогу смотреть на этот цветок как на обычную лечебную траву.

Глава 29. Элиан. Свет.

– Ну что, мои черные пестрянки, в рядах Харрисинов сегодня пополнение, – громкий и воодушевленный голос Вейса разносился по всему зданию. – Лично я считаю – нам крупно повезло, что он попал именно к нам. Элиан, прошу.

Зачем этот цирк? Проверить реакцию группы, или мою выдержку? А может и то, и другое. С чего бы Вейсу вообще брать меня под свое крыло? По слухам Призрак всегда на три шага впереди и ничего не делает просто так. Значит, я ему для чего-то нужен…  Плевать, мне абсолютно все равно, за какой из ячеек сопротивления меня закрепят. Я сюда не в семью играть пришел, а вытаскивать из Общин таких же, как я.

С большим нежеланием, но я все же отлепился от стены и зашагал в кабинет, навстречу тем, с кем теперь придется сражаться против Культа. Я вошел в самую большую комнату особняка и после полумрака коридора невольно сощурился от яркого света.

– Элиан Дирп, – пробормотал я без особого энтузиазма, быстро проморгавшись. – Рад оказаться здесь вместе с вами.

К моему удивлению, боевой состав был совсем немногочисленным – всего семь человек, не считая меня и Вейса.

– Ага, расскажешь, – с насмешкой бросил мудак, на вид всего года на три старше меня.

Впрочем, ничего нового, как и в повстанческих лагерях – атмосфера дружбы и полевого соратничества…

– Разговоры, Жак!

По тону Вейса, да и его угрюмому виду было понятно, что стоит остановиться, но Жаку, видимо, мозгов не хватало это понять.

– Что? Да вы только посмотрите на этого гибрида! – Вскинув руку он указал на меня всего, с ног до головы и снова обратившись к Призраку, уже более возбужденно продолжил: – А вы в курсе, что он творил во время обучения?

Что я там творил? Ах да, опускал таких, как ты, мордой в навозные кучи… Я мысленно глубоко вздохнул, понимая, что лучше держать язык за зубами. Начинать знакомство с драки – не лучшая тактика. Особенно для меня.

– А ты что, не ровно дышишь к гибридами? – раздался вдруг спокойный, нежный голос.

Повернув голову к огромному дивану и невольно поднял брови от удивления. Девушка, которую я сначала не заметил, сидела, почти полностью скрывшись за спиной другого бойца. Но сейчас, подавшись вперед, она смотрелась настоящей воительницей. Ее голубые глаза сощурились, и во взгляде читалось столько презрения, что Жак невольно сглотнул.

– Половина состава Харрисинов – из Общин, Жак, – на ее губах расплылась хищная улыбка. – Может, по флиртуешь хотя бы со мной? Новичок так тебя не развлечет.

Уголок губ сам собой пополз вверх. Я тут же одернул себя, плотно сложил руки на груди и слегка прикусил щеку изнутри, чтобы сдержать смешок.

– Ой, да ладно тебе, Люмен, – с пренебрежением буркнул тот. – Ты поняла, о чем я.

– Конечно, поняла, – во взгляде светловолосой бестии читалось раздражение. – Но если бы его прислали нам по обмену, ты бы уже собирал свои чемоданы!

Атмосфера в кабинете уже давно переменилась. Если когда я появился, тут просто царило безразличие, то теперь по воздуху летали искры войны. И вся эта враждебность исходила от человека, который мне до груди-то еле доставал.

– Да с чего бы это?! – все никак не унимался Жак.

И почему Вейс допускает такой раздрай? Вскользь переведя на него глаза, мое приподнятое настроение стало угасать. Призрак оценивающе наблюдал за мной… Черт, надеюсь, моей ухмылки он не заметил.

– С того, что он, – Люмен, не глядя, указала на меня, – как минимум, летает, а ты – как максимум, тупой, раз забыл, что мы единственная ячейка, где до сих пор не было ни одного летуна.

Легкий хмык вырвался из меня сам собой. За наличие лишней пары конечностей меня еще никто не хвалил. Похоже, с ней мне удастся найти общий язык.

Придурок Жак сразу не нашелся, что ответить, но за живое его сильно задели. Он уже весь покраснел, а кулаки сжимал так сильно, что костяшки побелели. И только он собрался с мыслями, чтобы продолжить спор с Люмен, из-за стола поднялся Вейс.

– Так, – ровным тоном произнес он. – Люмен – три дежурства в городе за несоблюдение субординации.

Не было похоже, что ее это сильно расстроило. Она лишь повернулась ко мне и игриво подмигнула. От ее враждебности не осталось и следа. Вейс тем временем продолжил:

– Элиан – отправляешься вместе с ней за то, что нашел эту ситуацию уморительной.

Проклятье… Все-таки заметил. Пора бы научиться лучше скрывать свои эмоции.

– И ты, Жак, с ними за компанию, – Вейс обвел всех собравшихся таким взглядом, будто хотел получше запомнить лицо каждого. – Все свободны, если понадобитесь – как и всегда, пришлю посыльного.

Я двинулся к выходу вместе со всеми. Что ж, пока что это одна из моих лучших попыток влиться в новый коллектив. По крайней мере, челюсть за первые полчаса никому не сломал. Посмотрим, что будет дальше.

А дальше Жак так и остался мудаком, но мудаком, на которого можно положиться. По какой-то причине он козлился только когда сидел без дела. Но ко всеобщему облегчению его часто отправляли работать на улицы Аурелии. Он получал от Моли крупицы информации о перемещении стражей, слухах и общем настроении людей. На основе всего этого составлял карты с отчетами, что существенно облегчали жизнь сопротивлению.