Тут он на миг замолчал — с гордостью.

— Они были нашей армией.

В его голосе мелькнуло эхо древнего величия.

— Владыки иначе смотрят на мир. Если мы хотим построить дом — мы думаем о камнях и досках. Владыке в голову не придёт строить. Он просто отводит дождь, заставляет светиться небо, если ему скучна ночь. Делает камни тёплыми, если ему холодно. Так же они делали и армию. Одни наделяли созданное нами оружие невозможными свойствами. Другие делали оружием людей.

Он улыбнулся уголком рта.

— У нас были Громовые Великаны. Сейчас их нет. Их создавали лишь из мужчин. И они старели. Да… я помню.

Он на миг закрыл глаза — как будто смотрел на мир, которого больше нет.

— Я помню мир, покрытый мхом и огромными растениями. Таким он сейчас только в Гибельных Землях. На моих глазах Япет и некоторые другие заставили острова к западу, что вы называете Сорскими, и большой остров к югу, покрыться травой и превратиться в зеленые пастбища. А один из богов пошел по нему, бросая желуди, и за ночь из них вырастали целые рощи деревьев.

Магн вскинул бровь, но не перебил.

— Мы превратили этот мир в сад. Покрыли почву травами, деревьями. Превратили луга в поля. Возвели прекрасные дворцы, в которых Владыки могли наблюдать, как для них танцуют, играют музыку… или умирают. Мы не были Империей в том смысле, что вложили в это слово ваши фанатики из Таэна. Мы были центром кружащегося вокруг хаоса. Владыки не были ни рыцарями, ни правителями. Они просто были. И скучали вечность. А люди… — он усмехнулся. — Люди стали их развлечением. Они пристрастились к нам. К нашим эмоциям. К нашей изобретательности.

Он вскинул подбородок.

— Они могли жить без всего, сидя голым задом на валуне и наблюдая, как растёт папоротник. Но стоит показать им новый танец, и повторять не чаще раза в год — и он будет для них новым всегда. Они не помнят. Если не хотят. И, уж конечно, это всегда интереснее, чем растущий папоротник.

И тут он странно, горько засмеялся.

— Возможно, мы сами их испортили.

Он посмотрел на Магна долгим, внимательным взглядом.

— Люди всегда портят тех, кто делает их счастливыми. Даже богов.

Глава 25

Смерть богов

— Ты спрашиваешь про Империю, — сказал Зартан после паузы. — Хорошо. Тогда начнём с того, кем был я.

Он тяжело выдохнул. В голосе послышалась жёсткая, сухая нотка — словно он вспоминал не величие, а работу, от которой никого не тошнит только первые сто лет.

— Я тот, которого потом назовут аспектами. Мы отвечали каждый за свое направление. Сейчас, конечно, Культ Императора на придумывал небылиц. Или, даже вернее, взял старые и добавил свои. Люди всегда любили думать, что мы были избранниками. Особенными. Такими, знаешь, духовными. — Он хмыкнул. — Я был счетоводом. Надзирателем. Распорядителем. Одним из тех, кто следил, чтобы огромная машина не развалилась. Я заведовал всеми складами и следил за их пополнением.

Он поднял взгляд к верёвкам на руках, будто те символизировали что-то очень далёкое.

— Владыки… им было всё равно. Пока им что-то нравилось — они хотели этого в десять раз больше. Пока их что-то раздражало — они хотели, чтобы этого не существовало. А мир должен был подстраиваться.

На его лице мелькнула презрительная усмешка.

— Их дворцы…

Я понял, что он хочет сказать. Дворцы владык были храмами. Да. Но храм где действительно живет бог — это не дом молитвы.

— Это… — Зартан все ещё поискал слово.

— Я понял, продолжай, — сказал я. И я действительно понял. Каждый дворцовый комплекс это был своеборазный театр. Огромная сцена, где Владыка хотел быть первым зрителем. Или единственным.

— Мы должны были обеспечивать их зрелище, — все же закончил свою мысль Зартан.

Он говорил всё быстрее, будто освобождался от груза.

— Они ревновали друг к другу. Не постоянно — память у них дырявая, как рыболовная сеть. Но стоило кому-то из них заметить, что у соседа фрески новее, а колонны толще… и началось. Десятки тысяч людей должны были перестраивать дворец. Новые материалы. Камень вместо слишком ветхого дерева. Красивый мрамор вместо серого камня. Новые росписи. Новые залы для танцовщиков, музыкантов, сказителей, акробатов. Целые города артистов.

Он усмехнулся.

— А их надо кормить.

В голосе — смирение и грусть, как у моего казначея, который рассказывает сколько ушло на содержание собранного феодального ополчения за неделю.

— Значит, нужны фермы. Стада. Земледельцы. Ими управляли другие чиновники. Ими управлял я. Я распределял зерно, людей, мастеров, каменщиков. А когда Владыка просыпался в дурном настроении и требовал снести западное крыло дворца, потому что «оно смотрит на меня криво», — я должен был убедиться, что люди успеют снести, построить и украсить всё заново. А если не успевали… — он пожал плечами. — Тогда приходилось объяснять Владыке, что его воля исполняется. Хотя она не исполнялась. И это была тоже очень тонкая работа, которая всегда стоит очень многого.

Он на секунду замолчал — и впервые в его голосе послышалась тень гордости.

— Владыки были богами только на сцене. Но за кулисами боги не работают. Работали мы.

Он посмотрел прямо на Магна.

— Ты не представляешь, сколько нужно людей, чтобы один Владыка не скучал. У него должно быть всё: красота, музыка, новые истории, редкие звери, новые вкусы, новые ткани, новые лица… И всё это — бесконечно. К счастью, мы быстро поняли, что можно показывать одно и то же разным. Построили дороги, поставили вдоль них остановки с запасами. И пустили целые караваны с артистами. Потому что когда Владыки забывали, что уже видели это, им казалось, что они видят впервые. Значит, можно было подавать заново.