Про всех.

Совокупно.

— Тогда пусть уж насовсем отдаёт, раз такое дело. Не то, чтобы это ультиматум. Или что-то конкретное. Понимаете, у меня ощущение, что им даже не я интересен, а Серега. Ворону этому… главное, он ведь действует так, что прямо и придраться не к чему. Учить учит. И хорошо учит. Внимательный. Но не навязчивый. Спокойный. Готов всегда выслушать, подсказать. Но так вот тоже, что обязанным себя не чувствуешь. Прям… жалко убивать будет.

— Вот от этого я просил бы воздержаться, — это Карп Евстратович произнёс совершенно серьёзно. — Подобный субъект может знать много полезного.

— Да я и не собирался. Так… к слову пришлось. Я о другом вообще… если им действительно нужен Серега, то… то это многое объяснит.

— Мне вот ничего не объясняет, — буркнул Метелька, облизав пальцы.

Карп Евстратович молча протянул ещё один пряник. А Метелька отказываться не стал, только разломал пополам и половину мне протянул. Я же заговорил.

— Вся операция по подмене требует и сил, и времени. И думаю, что она началась или ещё до госпиталя, или сразу после. Это ж не просто так, взять и подменить человека. Тем паче, учителя. Хуже только если целителя. Ладно, внешность Ворон как-то на себя натянул, но этого мало! Он ведь и с самой ролью неплохо справляется. Вот возьмём вас, Карп Евстратович. Запихни вас в школу, много вы там наработаете?

— Пожалуй… соглашусь, — он аж вздрогнул от такой перспективы.

— Вот… стало быть, этот Ворон или уже работал учителем, а значит, повезло и совпало. Или в краткие сроки научился учить. Он — холера харизматичная, но и на одной харизме всё не вытянешь. Особенно, когда речь о старших классах. Ворон и в них подменял. И никто ничего не заметил. Вот.

Я выдохнул.

И продолжил.

— В то, что свезло, не верю… даже если он работал учителем, то не в последние годы. Как-то тяжко одно с другим совмещать. И учительство, и революционную деятельность.

— Не поверите, но совмещают, — возразил Карп Евстратович.

— Не этот случай. Вот он на Урале побывал. У госпиталя отметился. Где-то там ещё. Кто ж позволит учителю этакие отлучки? Я думаю, что он подготовился. Он не глуп. И точно получил образование. А стало быть, мог повторить школьную программу. Или даже университетскую, чтоб в формулах не плавать. Но даже это требует времени.

— А вариант, когда он в процессе так сказать?

— Ненадёжно, — пресёк я. — Вдруг бы директор пожелал провести собеседование по приезду? Нет. Он должен был быть готов. И да… вы побеседуйте с Каравайцевым. Не случалось ли у него перед отъездом каких-нибудь знакомств? Там, чтоб с интересным человеком, который вдруг стал бы другом…

— Думаете…

— Почти уверен. Самый простой способ перенять привычки человека — с этим человеком познакомиться. А если сойтись на почве учительства… учительствования? Как правильно? Короче, если проявить профессиональный интерес, то Каравайцев мог пригласить коллегу в класс. Обменяться опытом. На первое время Ворону хватило бы…

— Имеет смысл.

— Вот! — я нервно повернулся и смахнул с края стола пухлый томик багряной обложке. Благо, успел подхватить. — Возможно, и из города Ворон отбыл прямо сразу после госпиталя? Или чуть позже? Но не сильно. Главное, что он как минимум знал, куда ехать. И к кому. За месяц такое с нуля провернуть… сложно. Поэтому как минимум к школе они приглядывались.

— Это слишком уж… — Карп Евстратович явно сомневался.

Может, и слишком. Но…

— Этот второй. Он ведь в школе давно сидит. Когда попал? Как? Без него вся операция не имела бы смысла. А они потратились. Рискнули. Кучу народу положили, чтоб в эту школу попасть. И не из-за меня точно. Из-за Сереги? Кого-то другого? Там ведь действительно много и родовитых, и одарённых. И старшие классы мало чем от студентов отличаются. А за студентами приглядывают плотно.

— С этой точки зрения, пожалуй, ты прав, — произнёс это Карп Евстратович презадумчиво.

А то. Я просто задницей чувствую, что прав. И что в школу они бы всё равно полезли.

— Сергей в этой школе с прошлого года учился. И устроили его уже после женитьбы Алексея Михайловича. Так?

— Пожалуй…

— А он и без крыльев интерес представлял. Его ведь против ожиданий не наказали за свадьбу эту. И в целом он был интересною фигурой. Которую могли попытаться зацепить через пасынка… точнее через мать его, раз уж Алексей Михайлович настолько к ней привязан.

— Зыбко… — чуть поморщился Карп Евстратович. — И недоказуемо.

— А нам доказывать надо?

— Пожалуй, что нет… я понимаю. Ты полагаешь, что в этом случае, куда бы ни убрали Сергея, его в покое не оставят.

— Да. Как знать? Вдруг он настолько им нужен, что школу бросят? Что вы его уберете, а с ним и Ворон упорхнёт, в этот ваш Пажеский корпус.

— Офицера отыграть сложнее, чем школьного учителя.

— Ну я бы не сказал, но… даже не офицера. Денщика там. Лакея. Дворника. Библиотекаря. Какого-нибудь провинциального студентика, которому свезло получить место. Он ведь реально личины меняет и так, что хрен отличишь.

— Не ругайся.

— Я не ругаюсь. Я эмоционально выражаю своё отношение к происходящему. Поэтому, если и хотели Серегу убирать, то поздно уже. Наоборот, скажите, чтоб оставался. Я пригляжу. И Метелька. И за Серегой, и за Елизаром… и за прочими.

И ведь пригляжу, никуда не денусь.

Глава 28

Бей императорскую партию, не жалея, как не жалеет она нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и селам! Помни, что тогда кто будет не с нами, тот будет против; кто против — тотнаш враг; аврагов следует истреблятьвсеми способами… [49]

Прокламация. Запрещено цензурой

— … версия не лишена логики, — Карп Евстратович вытащил из кармана часы. — И допускаю, что мальчик не выдумал, а его матушке не показалось. Более того, почти уверен, что не выдумал и не показалось.

Он часы убрал.

— Но доказать не получится?

— Именно. Скорее всего сошлются на