Взвалив Лайю на плечо, Радим почувствовал, как в нем просыпается желание убить тварь, месть клана Хорн взывала к нему, она требовала немедленно закончить начатое. Справился с трудом, но у Старостина надо будет обязательно получить добро на ликвидацию, после того, как они закончат ее потрошить. Это его камень, и чтобы от него освободиться, требуется убить тварь и лучше всего лично, и тогда он сможет сказать — я отомстил.

Подхватив мешок с останками демона, Радим тронулся в обратный путь. На этот раз он не заморачивался хождением сквозь двери, просто вышибал их руной силы. Те, искореженные, вырванные из петель, улетали прочь, он же просто шел дальше. Руна перехода, и вот он в подвале управления. В Москве еще ночь, всего три часа утра, но отдел полон жизни.

— Доброе утро, товщ полковник, — набрав Старостина, выдал Радим. — Я задачу выполнил и даже перевыполнил. Ведьма пленена и сейчас валяется у моих ног. Сам я в вашем подвале. Еще мной уничтожен демон, который с ней сотрудничал. Жаль, никаких плашек с него не выпало, только костяк и оружие. Пытался взять его живым для допроса, но перестарался со светом. Он их отлично убивает, Шаров наверняка доложил об этом.

— Сейчас буду, — последовал незамедлительный ответ, и разговор оборвался. — Ну, ты дал жару, — разглядывая ведьму, произнес полковник. — Сейчас в камеру ее закинем, допросом Платов займется. Кстати, благодаря твоему трофею, он теперь ходок.

— Не моему, Шарова, — поправил Радим.

— Знаю я все, и чья основная лепта, и как вы их делите, — отмахнулся Старостин. — Шайтан кипятком ссыт, счастлив сверх меры, догадывается, кому должен, понимает, что это произошло только благодаря тебе. Так что, если попросишь его, он что угодно для тебя сделает. Надо будет бегать вокруг Белого дома голышом и орать, что Трамп гондон, побегает и поорет.

Радим хмыкнул.

— Да кому какое дело, если кто-то будет бегать голышом вокруг Дома правительства на Краснопресненской набережной и орать, что Трамп гондон? Иначе наша Дума подсуетится и сделает такие забеги ежедневными.

— Ну, в Москве-то да, — рассмеялся Старостин, — а в Вашингтоне?

— И там всем плевать, — отмахнулся Вяземский, — разве что полиция попросит орать потише, чтобы не нервировать президента. Он болезненно относится к конструктивной критике. Ладно, посмеялись, теперь о деле, я знаю место, где находится отряд демонов.

Одна фраза, и улыбка сползла с лица Старостина.

— Это хорошая новость. Сколько их?

— А мне откуда знать? — покачал головой Вяземский. — Я подслушал разговор между рогатым и ведьмой. Допросите ее, выясните. Как выпотрошите, верните тело, она моя, я уничтожу ее душу, и месть свершится. Я сюда с трудом дошел, желание ее убить — просто запредельное, зубами скрипел, но держался. Только, когда сбросил ношу, немного отпустило.

— Понял тебя, думаю, через недельку получишь, терпит?

— Да. Кстати, звать ее Лайя.

— Ни о чем не говорит, — мотнул головой полковник. — Но зеркальный мир велик, мы про него и десятой доли не знаем. Кстати, где демоны скрываются?

— Название Великий разлом что-то тебе говорит? Поскольку я без понятия, впервые от рогатого услышал.

— Нет, но зашлем Жданова к местным, он все выяснит. А может, Лихач сам нам расскажет, я все же не специалист по зазеркалью, тут он рулит.

Радим пожал плечами.

— В общем, дело я сделал, мне бы теперь отдохнуть пару часов. С Кочневым свяжитесь только, чтобы он меня не прессовал, убийца зам губернатора вот лежит. Девчонку жаль, дочь Немца, ее, похоже, убили почти сразу, а может даже и до.

— Иди, отдыхай, мы все решим, и с ведьмой, и с твоим делом. На тебя можно будет рассчитывать, когда за демонами пойдем? Нам позарез нужен пленник. А то распоясались они, а мы о их планах ничего не знаем.

— Конечно, можно, — заверил начальника отдела Радим и, подхватив мешок с останками демона, принялся чертить руну прохода в областную администрацию.

Глава 19

Радим вышел в соседнем кабинете и, спокойно пройдя сквозь дверь под сокрытием, оказался в коридоре. Народу там толкалось столько, сколько в приемные дни не являлось. Кого тут только не было — и полиция, и контора в лице Кочнева, и парочки незнакомых молодцов в темных костюмах, и следственный комитет, в уголке пристроилась парочка шкафов, возможно, охрана губера.

Майор разговаривал с кем-то по телефону, и Вяземский мог поспорить на все, что он припер из последнего рейда в расколотый мир, это был Старостин. Интересно, как они это дело разрулят, ведь убили-то ни фига не сантехника Сидорова. Власть будет требовать справедливого возмездия для убийцы, поскольку им просто необходимо продемонстрировать, что власть убивать нельзя. Но Лайю им явно никто не отдаст. Договорняк? Притащат бомжа с пожизненного, тот возьмет все на себя? А ему за это телевизор разрешат смотреть по четвергам. Да похрен, не его проблема, он свою задачу выполнил на пять с плюсом. Черт, как жаль Редана, сколько работы для него привалило, сколько новых артефактов, а теперь придется договариваться с вольными и из чужих кланов. А нужно Радиму очень много и для себя, и для Ольги. Все это он прикинул, направляясь в туалет. Там оказалось занято, курила парочка мужиков непонятной принадлежности. Но вскоре они скинули окурки в унитаз и покинули уборную, Радим же стянул маску ищущего, умылся, вытер руки бумажным полотенцем и, бросив взгляд в зеркало на свое усталое лицо, вышел в коридор. Кочнев, который уже закончил разговор, заметил его почти сразу и направился к нему.

— Спасибо, — протянув руку, поблагодарил он, — отличная работа. Москва у нас дело забирает, теперь это их головная боль. Так просто на тормозах не спустишь, как ты выразился, не сантехника убили, но, думаю, у них есть заготовочка на такой случай, разрулят, как надо, ну да не нашего ума дело.

— Верно мыслишь, майор, — подтвердил выводы Кочнева Вяземский. — Работа сделана, и я отправляюсь спать.

— Давай, — пожав еще раз руку, дал добро ФСБшник. — Постараюсь не дергать, если только что-то экстренное.

— Вот видишь, майор, — улыбнулся Вяземский, — со мной можно нормально сосуществовать, если не строить и не гнуть под себя. Доброй ночи.

Кочнев кивнул и направился обратно к столпившимся в коридоре людям.

— Бл… ведь, чуть не забыл, — выдал он, садясь