Слова звучали одно за другим, бессмысленные, хаотичные, но…

В голове что-то щелкнуло.

— Шеф! — резко подал голос Симба, и в его обычно спокойном тоне прорезались тревожные нотки. — Запущен процесс с приоритетом создателя! Сопротивляться невозможно!

— Что? — Я дернулся. — Какой, мать его, процесс⁈

— Похоже на создание копии всей информации нейроматрицы, — быстро доложил Симба. — Процесс закрыт от внешнего доступа, защищен протоколом создателя, остановить невозможно!

В голове начало что-то происходить.

Не больно. Не неприятно. Просто… ощущение, будто кто-то копается в мозгах, листает страницы книги, фотографирует каждую. Все мысли, все воспоминания — с момента пробуждения в подвале и до этой секунды — все проматывалось перед внутренним взором с невероятной скоростью. Встреча с Кроном. Бой с мутантами. Бастион. Геллхаунд. Путь через Полигон. Башня ГенТек. Гексаподы. Матка. Подъем. Инфодамп.

Все.

— Что за хрень⁈ — выругался я, пытаясь понять, что происходит. — Симба, останови это!

— Не могу, шеф! Процесс идет с приоритетом создателя, я не имею доступа!

Голограмма-я тем временем продолжала говорить спокойно, как будто ничего не происходило:

— Скорее всего, сейчас у тебя запустился процесс архивации. Симба называл это каким-то заумным термином — что-то вроде «полная репликация нейроматричных данных с сохранением темпоральной целостности» — но я назвал это проще: архивация сознания, — он усмехнулся. — Теперь, если ты умрешь, очнешься со всеми новыми воспоминаниями. По крайней мере — на момент архивации. Не придется начинать с нуля, как мне, — он сделал небольшую паузу. — Ну, наверное. Если, конечно, все пойдет, как надо.

«Но это не точно», — мысленно продолжил я. Ну охренеть теперь!

Процесс продолжал идти. Ощущение усилилось — будто кто-то записывает все содержимое моей головы на какой-то носитель, копирует меня самого.

— Спросишь, как это возможно? — продолжал он-я. — Сам нихрена не разобрался, если честно. Все, что я понял — Плесецкий изобрел механизм фактически цифрового бессмертия. В момент гибели архив сознания выстреливается направленным импульсом, подхватывается ретранслятором и перенаправляется на приемник в бункере, откуда уже распаковывается на нейроматрицу нового клона. Понимаю, звучит, как белый шум, — он развел руками, — для меня тоже все это темный лес. Но это работает. Насколько я понял, в тот момент, когда все вокруг полетело к чертям свинячьим, Плесецкий как раз обкатывал эту технологию на живых людях… И теперь тестирует ее на нас. Ну, не только на нас, но это ты поймешь позже. Сейчас нет времени объяснять, позже сам увидишь… — Он усмехнулся криво. — если умрешь. Ну, или когда.

Я тяжело выдохнул, опустился на край стола, чувствуя, как дрожат ноги.

Архив сознания.

Цифровое бессмертие.

Клоны.

Плесецкий тестирует технологию на мне.

Все это звучало безумно, но… но после всего, что я видел после того, как очнулся в бункере, после встречи с двойником, после того, как я только что увидел себя на голограмме, — это уже не казалось невозможным.

Он-я продолжал:

— А ты, скорее всего, умрешь, брат. — его голос стал жестче. — Потому что этот гребаный эксперимент не предполагает вечной жизни. Только вечная игра в качестве пешки в руках Плесецкого. Раз за разом. Воскрешение за воскрешением. Стирание памяти, новая задача, смерть, повтор. — Он помолчал, потом добавил тише: — Но помни, брат — дойдя до края доски, пешка может стать ферзем. И теперь у тебя есть все для этого. Теперь, благодаря архиву, очнувшись после смерти, ты сохранишь воспоминания. Тебе не придется распутывать все это дерьмо с нуля, как пришлось мне.

Где-то на фоне записи послышалась стрельба — глухие хлопки, далекие, но отчетливые. Автоматные очереди, взрывы.

Он-я резко обернулся на звук, напрягся, выругался вполголоса.

— Все, брат, времени у меня не осталось, — быстро сказал он, глядя куда-то за кадр. — Надеюсь, ты слушал внимательно — информация с инфодампа сотрется после просмотра. Я верю — у тебя все получится, — он усмехнулся, — должно же получиться хоть у кого-то из нас? Помни главное: не верь Плесецкому. Ни единому его слову. Не верь ГенТек — это два обличья одного и того же зла. — Стрельба усилилась, стала ближе. Он поморщился, потянулся за оружием за кадром. — Ну и третье, самое важное — Эдем должен быть уничтожен. Один раз у нас практически получилось, на этот раз нужно довести дело до конца. Удачи, брат!

Еще одна очередь, ближе, картинка дернулась, голограмма мигнула и погасла.

Тишина.

Я сидел на краю стола, уставившись в пустоту, туда, где секунду назад была голограмма, и пытался переварить все услышанное.

Клон. Я клон. Неизвестно, какой по счету. Может, третий, может, десятый, может, сотый. Не знаю. Плесецкий использует меня, как подопытного кролика для технологии цифрового бессмертия. Стирает память, отправляет на задание, я умираю, он воскрешает меня снова, стирает память опять и по новой.

И так раз за разом.

Твою мать, сколько жизней я успел прожить до этой? А главное — зачем?

Хаунд подошел ближе, ткнулся мордой в мою ногу и тихо заскулил. Видимо, почувствовал, что мне хреново.

Я машинально потрепал его за ухом, не отрывая взгляда от инфодампа на полу.

— Ну и денек, псина, — хрипло сказал я. — Ну и охренительный денек выдался…

И в этот момент откуда-то сзади, из темноты зала, раздался громкий голос:

— Стоять на месте! Брось оружие и не дергайся!

Я замер.

Из теней между серверными стойками и разбитыми перегородками показались фигуры. Огромные, с искаженными экзокостюмами силуэтами. Один… Два… Четверо… Еще несколько обычных бойцов в тактической броне с логотипами ГенТек. Я заметил верзилу с тяжелым пулеметом, гибкую, изящную женщину с серебрянной маской вместо лица… Дерьмо. ГенТек. Тот самый отряд, что меня преследовал. Все с оружием наизготовку, все настороженные и внимательные… Дерьмо.

Хаунд зарычал, оскалился, шерсть на спине встала дыбом.

— Никакой активности, значит, да, Симба? — горько усмехнулся я.

— Шеф, я не понимаю, как это произошло! — взвился ассистент. — Какая-то система, поглощающая излучение «Ската»…

— Неважно, — бросил я. — Анализ ситуации.

— Выполняю, — проговорил он. Замолк на секунду, потом быстро затароторил:

— Нейроген — восемнадцать процентов. Целостность колонии наноботов — двадцать пять процентов. Ресурс организма на пределе. Боеприпасы отсутствуют. Шеф… Вероятность смерти или пленения носителя в случае открытого боестолкновения — девяносто семь процентов.

Замечательно…

Да, это не тупорылые мутанты. Элитные бойцы, аугментаты, усиленные боевыми экзокостюмами… А у меня — один магазин в «Карателе», пара магазинов к «Отбойнику», практически полное отсутствие нейрогена и организм, все еще не восстановившийся после наполненных событиями последних дней.

Симба крайне редко ошибается в своих прогнозах.

Я медленно, за ремень, опустил «Каратель» на пол, и толкнул его ногой в сторону. Затем так же