Ну, зачем нам в бою синтетические ткани или краска? Продукты, тонны взрывчатки и патронов дело другое, пригодятся, но их столько, что мы при всём желании не сможем потратить их и за полгода. А вот ремонтных роботов, которые превращались под нашими руками, если не в штурмовых, то в защитных, крайне мало. Как и турелей, их всего пятнадцать, а роботов пять.

Так что приходилось чётко определять, что нам полезно и может пригодится. Какие-то вещи мы использовали нестандартно, как те же синтетические ткани. Лиза стала их резать на бинты и лангеты.

— Что? — удивилась она в ответ на моё зачем, — у нас пиратский корабль и нет регкапсул, а бинтов вечно не хватает.

Блин, я как-то и забыл, что местный медотсек — это позапрошлый век. Как же тогда Клим так быстро оклемался и смог разогнуться. Она ж его на ноги всего за день поставила.

— Пришлось ему массаж делать, — буркнула Лиза, — и согревающие техники применять. Слушай, — она встрепенулась, — постарайся, чтобы Клим ко мне больше не попадал, не то, что прикасаться к нему не хочу, даже видеть не желаю.

Нет, я её, конечно же понимал, но как я могу гарантировать его сохранность? Да никак.

* * *

Грузовой отсек я покинул за три часа до выхода из нырка. Проверил работу бойцов, и отправил всех спать. Всё равно большего сделать не успеем. Заранее всё не предусмотришь.

Сам тоже вздремнул и за пятнадцать минут до момента «Ха» зашёл на мостик.

— Доброе утро, кофе? — крутанувшись в кресле, улыбнулся мне Джек Роджерс и протянул чашку, источающую восхитительный аромат.

Рот тут же наполнился слюной, а желудок заурчал. Я не ел, казалось, вечность.

— Благодарю, — я принял напиток и уселся в соседнее с Джеком кресло. — Вы готовы?

— Теперь да, — бодро сказал он, — я очень рад, что ты вернулся, Ростислав.

— В смысле? Я ж не уходил никуда, был на корабле всё это время, — я слегка рассмеялся, а затем хлебнул кофе, — куда мне деться с подводной лодки?

— Да я не о том, — аккуратно взмахнув чашкой с кофе в руке, сказал Роджерс и немного смутился, — только без обид, ладно?

— Конечно.

Он наклонился ко мне и тихо проговорил:

— Мне показалось, да и не мне одному, что ты конкретно так приуныл в последние недели-полторы. Как бы сам не свой стал, — Джек отвёл взгляд в сторону, — потерял уверенность.

— Ну, — я тоже понизил голос до шёпота и, не зная, что ответить, подбирал слова в защиту. — Просто, столько всего навалилось, а я не железный, не Могута или Мангуст, понимаешь? Ещё и дисциплина.

— Ростислав, постой, — замотал головой Джек и посмотрел на меня, — я ж без претензий, понимаю о чём ты. Не знаю, кто такие эти Могута или Мангуст, наверное, твои примеры для подражания. Только я хочу не это сказать.

— А что, тогда? — нахмурился я.

Джек посмотрел на меня немного, потом вздохнул и горячо произнёс:

— Ааа, короче, ты же знаешь, что в пиратской вольнице авторитет капитана строится на страхе? Ну, чаще всего на нём.

— Конечно, — кивнул я, начиная догадываться, о чём он.

— Редко бывает, что капитана уважают и любят, такие экипажи стабильны и не устраивают бунтов. Так вот, — Джек вздохнул, а я уже догадывался, что он скажет, — в армии и на гражданке, например у меня в деревне или на станции, так же. Только вместо страха чинопочитание.

— И если нет уважения, а чин не соответствует….

— То дисциплина идёт по одному месту, — закивал Джек.

— Ты намекаешь….

— Не намекаю, прямо говорю, — выпалил Джек, — тебя все сильно уважают, и командир ты замечательный, это видно по отряду, да и по нам всем. Но, когда ты приуныл и растерял уверенность в себе, то общий моральный дух упал и пошли разброд и шатание.

— Но я же….

— Да, ты ходил, пытался как-то повлиять, и на какое-то время этого хватало, — начал сбивчиво объяснять Джек, — но пойми, сама ситуация тяжёлая, и этого было мало. Ты в каком-то смысле медийная личность, ориентир, ядрён-торпедон. Тот, кто заражает и заряжает всех своей харизмой, целеустремлённостью, уверенностью, что всё будет хорошо. А они у тебя исчезли, и без них всё не совсем то. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул я, прислушиваясь к своим ощущениям. А ведь он прав. Сейчас даже я сам ощущаю себя лучше. Твёрже что ли.

— Мы тебя очень уважаем, и твои бойцы уважают, — улыбнулся Джек, — дурные они у тебя, конечно, тут ничего не скажешь, но я ж помню, что вы ещё студенты.

— Это да, студенты, — вздохнул я, — спасибо тебе, Джек. Большое спасибо.

— Да не за что. Это тебе спасибо, мне самому как-то легче дышится теперь, — расплылся он в улыбке, — ты лучше расскажи, какой план?

— Коллеги, ну что, готовы? — вовремя мы закончили разговор, на мостике появилась Тайная Канцелярия в полном составе, и Клим сразу же шагнул к нам.

— Готовы, а ты готов? — вернул я ему вопрос, пряча смущение от неловкого разговора за кружкой кофе.

— Конечно, — начал говорить он, занимая соседнее кресло, и тут корабль дёрнулся.

Два судорожных рывка. Не таких, как при «эпилепсии», а послабже, и шнява «Устрица», вместе с нами на борту, оказалась в неизвестной системе. А я чудом не расплескал кофе и поспешил его допить.

— На радарах астероиды, много! — зазвучали сообщения от членов экипажа за пультами управления и радарами. — Ближайший к нам всего в тысяче километров и быстро приближается!

— Начинаю манёвр уклонения, — ответил ему пилот Пол.

— Регистрирую на одном из астероидов торпедную батарею и радиостанцию!

— Запрос на входящую связь! — прокричал радист, — принимаю сообщение.

— Леснар, собака ты плешивая, это Грэхем, приём. Давай говори пароль или я тебе торпеды под киль пущу, — раздался из динамиков хриплый голос, а потом рассмеялся. — Хы-хы, совсем жареный станешь.

— Ничего себе у них порядки, — присвистнул Джек.

— Алиса, это не система РСН-525, — потрясённо прошептал Клим и обернулся на свою коллегу. Та подняла голову от своего коммутатора и мы увидели, что глаза у неё по пять рублей. Причём золотых, юбилейных.

— Не может быть, — прошептала она поражённо, — я же всё точно ввела. Как же так?

— Видимо, нам изначально дали не те координаты, — протянул задумчиво Марк Игнатьевич, второй коллега Клима. — Подстава, как она есть.

Клим не стал переспрашивать, мысль была столь очевидной, что он понял её с первого раза. Он побледнел, вцепился в мою руку и прокричал: