— А у вас есть алиби на день гибели Подольского? — вдруг спросил Матюхин.

— Вероятно да. К сожалению, не знаю, когда он погиб. Вы подозреваете меня в нескольких убийствах, правильно понимаю? — мягко поинтересовался я.

Он, не моргнув, выдержал мой взгляд. Его лицо не выразило ни злости, ни раздражения. Должно быть, лейтенант слышал такой вопрос несколько раз в день. И часто от тех, кто на самом деле был виновен.

— Михаил Иванович, — с ноткой сожаления произнёс полицейский. — Вы человек благородный и, простите за прямоту, один из самых влиятельных людей в регионе. Моя обязанность заключается в том, чтобы выдвинуть все возможные версии и исключить неверные, а после раскрыть преступление. Убит благородный человек, Михаил Иванович. До этого погиб его помощник. Я не верю в совпадения. В ваших интересах помочь мне в расследовании. Ведь страдает и ваша репутация.

— Понимаю, Александр Павлович. Работа, — кивнул я.

— Что касается алиби, Подольский погиб семнадцатого числа. Припомните, может быть, что вы делали в этот день? — изучал меня Матюхин.

— Это легко. В тот день у нас было слаживание гвардии на полигоне. Но позвольте вопрос, Александр Павлович, — прищурился я. — Одно дело допрашивать меня по поводу гибели графа. Благородного человека. Насколько я знаю, Подольский таковым не был, верно?

— Верно, — кивнул лейтенант.

— И человеком он был настолько криминализированным, что на нём печать ставить было некуда, верно?

Матюхин снова согласился:

— Тогда почему вы считаете, что из всего многообразия людей, желающих смерти этому Подольскому, вы привязываете к нему именно меня, и при этом используете смерть Павла Павловича? — вкрадчиво спросил я.

Один из полицейских посмотрел на товарища, разделяя моё тихое возмущение.

— Простите. Кажется, я вас задел, — нахмурился Матюхин, а затем приказал своим людям возвращаться к машине. После чего выключил в кармане диктофон.

— Не для протокола, Михаил Иванович. Основная версия, которая разрабатывается, связана именно с вами. Спущена сверху. Вы кому-то крепко насолили. Прямого приказа навесить на вас всех собак нет, но совет присмотреться имеется.

— Благодарю за честность, Александр Павлович. Чем обязан такому вниманию с вашей стороны?

Полицейский не глядя на меня сказал:

— Это личное, Михаил Иванович. Поработайте над алиби, хорошо?

Он повернулся и со значением добавил:

— Думаю, если найдётся пара людей, не связанных клятвой Рода и не являющихся вашими родственниками, то это поможет вычеркнуть вас из списка подозреваемых. Возможно, стоит поискать среди гвардейцев?

— Вы всё больше удивляете меня, Александр Павлович.

— Я знал, кто такой Подольский. Миру без него будет лучше. Если же вы и правда как-то замешаны… Мне не хотелось бы сажать вас, после того как не удалось посадить его. Всего хорошего, — откланялся он.

Толковый парень. Надо будет к нему присмотреться. Весть о таинственном недоброжелателе меня совсем не удивила. Их ещё будет много. Главное, чтобы проявили себя. Возможно, лейтенант поможет мне узнать тайного воздыхателя поближе.

Но отвлекаться от своих планов я не собираюсь. Сейчас важней всего поход на Злобек.

Сталкеров Глебова я отправил на север от Влодавского Колодца. Пусть ищут там источники Скверны. Мне нужна буферная зона у Приборово, и мне нужно больше людей, способных воевать с монстрами. Вольные Охотники Вепря люди, не спорю, прекрасные и могучие. Но их мало, и с каждой вылазкой могло стать ещё меньше. Потом когда-нибудь наступит момент, что они не смогут даже с патрулированием справиться. Чего уж говорить про вылазки.

Мой верный соратник на выраженные сомнения поворчал, конечно, но согласился. Правда, попросил разрешения сначала связаться со старыми знакомыми из ватаг Вольных. Я, разумеется, спорить не стал. Свой человек среди охотничьей братии гораздо лучше, чем поиск их посредством талантов Миклухи. Старый имперский кадровик, конечно, человек опытный, но подходящих специалистов должны искать те, кто понимает, кого ищет.

Поход в Злобек я назначил на седьмое сентября. Как раз были готовы все мои заказы. И, что важно, самый главный из-них. Результат работы я ждал, словно ребёнок своего дня рождения. В надежде, что подарок будет самым чудесным, но всё ещё припоминающим белые носки от бабушки на прошлый праздник.

К сожалению, не все мастера показывали нужное мне качество. А специалистов, готовых взяться за мой особенный заказ, в округе вообще не было. Кроме одного.

Когда оружейник выложил передо мной свою работу — я восхищённо ахнул.

— С… С… С… Спас… Спасибо, — с трудом сказал на это мастер. Несуразный, близорукий, заикающийся — он всецело погружался в процесс творения, черпая духовную силу и передавая её металлу. И это чувствовалось. Оружейник жил работой.

Я бережно взял шедевр, излучающий невероятное Эхо. Коснулся пальцем острия. Изящное, прекрасное творение.

— Боевые характеристики сохранились?

— Ну, т… т… так… с… себе… П… по… погрешность б… б… больше. Но б… б…бьёт дай Б… Б…Бог.

— Мне нужно ещё, — сказал я гению.

Он кивнул, и бросил взгляд на свою работу в моих руках. Сокрушённо вздохнул, забрал плату и развернулся прочь, исчезнув в недрах лавки.

Я осторожно уложил своё секретное оружие в плотный чехол и вышел.

Снегов ждал меня у входа, и тенью снялся с места, поравнявшись со мной на пути к машине.

— Станислав Сергеевич, — сказал я ему, когда сел в «Метеор», — может быть, вам следует завтра остаться дома? У меня был разговор с одной из матушек, и они считают, что я вас не жалею.

— Нет, — коротко ответил Снегов. — Раз у меня с ними не выходит, значит, надо больше пытаться. Только так это и работает.

— Мудрые слова, — улыбнулся я. Настроение было отличное. Если всё пройдёт как надо, это сильно оптимизирует процесс. Я повернулся, глянув на лежащий на заднем сидении чехол.

Глава 4

Путь до Окуники мы преодолели совсем без приключений. Дорога была хорошая, пусть и старый, а асфальт. Наш отряд двигался неспешно, осторожно огибая машины, убитые коррозией и Скверной, но до двух озёр ребята Вепря выбили всё способное шевелиться и приносить прибыль. Так что не поход, а прогулка выходила. Наконец впереди показалась статуя гигантской рыбы, распахнувшая клыкастую пасть. Снегов сделал вид, будто бы не заметил её, старательно глядя в другую сторону. Понимаю, фантомные боли.

— Его благородие выпотрошили его изнутри, прикинь! — тихо сказал один из моих гвардейцев другому. Я сделал вид, что не услышал. Сталкер верхом на белой кобыле трусил впереди отряда, оглядывая мёртвые дома по обе стороны дороги. Небо затянуло тучами, и потихоньку начинал накрапывать дождь. Пришлось активировать любопытный артефакт, купленный на распродаже. Весила эта штука килограмм пять, не меньше, но зато пассивно запитывалась на воздушный аспект,