— Тогда какого хрена говоришь сейчас ты, а не он?.., — голос переходил в рык, отчего француженка дрогнула, — Кто. Это. Сделал?

И вздохнув, шаг вперёд делает один из инкубов. Я не видел в его глазах особого раскаяния или сожаления, что он нарушил один из наших основных постулатов, что разрушил две семьи, чьё горе превратилось в мою силу.

Нет, он явно не сожалел.

— Я, господин, — прямо сказал он, поднимая голову, — Это был я.

— И почему же так вышло? — перевожу взгляд.

— Потому что… такова моя природа, наверное, — пожимает он плечами, — Они желали, я не мог отказаться. Прошу прощения.

— А почему смогли все остальные? Думаешь у них не было таких вариантов?

— Ну-у-у… — он допускает лёгкую ухмылку, — Наверное, воля Похоти во мне сильнее, вот и всё. Мои братья и сёстры молодцы. Я хуже. Те две дамы страстно меня умоляли! И если бы не я, то они бы всё равно вызвали кого-то не из нашей…

Я ловлю трезубец и резко пробиваю в грудь инкуба!

— КХА-А! — кашлянул он, моментально отхаркивая кровь.

Эскофье вскрикнула, а остальные попятились, буквально ощущая поток гнева и ярости от меня, и кровожадности от Соломона, вкусившего демоническую кровь.

Костяной трезубец кромсал плоть и внутренности, зубьями не давая с него соскочить! И как только инкуб попытался сорваться и выбраться, шагая назад, я резко пошёл на него, придавливая оружием к стене.

— Г-господин! Господин! — захрипел он, с ужасом смотря на меня, ощущая, как к душе уже подбирается Соломон, — Простите! Простите! Я больше не буду! Я не знал что…

— Всё ты знал, выродок. Это было строгое правило, наш кодекс. И в тебе — ноль сожалений, — прорычал я, раскрывая пасть, — Пойдёшь в назидание другим.

— С-СТООЙТЕ!

И, не обратив внимание на вскрик, я дёргаю трезубец на себя и одним укусом разгрызаю глотку, отрывая голову от тела.

Теплая кровь вперемешку с мясом, а также демонические и человеческие эссенции горячим металлом оседают в моём желудке, и я, выдохнув от удовольствием, поднимаю глаза на замеревших от страха последователей.

— Так. Будет. С каждым! — прокричал я, указывая трезубцем на труп, — Каждый, кто превратится в похотливое, ублюдское животное, портящее людям жизнь, разрушающее семьи, уводящее мужей и жён — КАЖДОГО ЖДËТ ТО ЖЕ САМОЕ! Понятно⁈

Они судорожно закивали, трясясь в полном ужасе. Для них я словно… и есть чудовище. Монстр, которым пугают, и одновременно ориентир, за которым нужно следовать. Ровно как… Король Чудовищ.

Посмотрев каждому в глаза, увидев там огонь подчинения и настоящего страха перед вершиной пищевой цепи, я фыркаю словно зверь и смахиваю кровь с трезубца. Взгляд возвращается на труп.

Я не стану сжирать его ядро. Это ведь не демон, а одержимый — пусть с ним разбирается система Небес и Бездны.

«Ублюдок», — цыкнул я, зачем-то пытаясь смахнуть тяжкую ношу с правой руки, словно это была пыль.

Но шипы на Лозах Похоти, конечно, никуда не делись.

Теперь две разрушенные семьи навсегда станут частью моей силы и жизни. Теперь это моя вечная ноша и напоминание, что виновен в этом… конечно же я.

«Рой, насколько велика сила, которую даёт похоть?..»

'На текущий момент, при столь мало развитой сети Инкубов и Суккубов, и столь малом количестве свершённых контрактов, Похоть всё равно пассивно прибавляет вам год развития магического ядра.

Её КПД крайне высок, а потенциал, при дальнейшим масштабировании сети и скорости набора контрактов, полагаю, ограничен лишь количеством людей на планете'

Я сжимаю правый кулак, и татуировка Лозы отзывается приятной болью, тут же даруя силу.

Нельзя избавляться от такого инструмента из-за одного урода. Надо просто быть лучше. Мне. Это я недоглядел.

— Эскофье, — поворачиваюсь.

— Д-да… — подошла она, опуская взгляд в пол, и встречая там лишь труп с оторванной, сожранной шеей.

— Ты знаешь, кто те две девушки?

— Да…

— Попробуй найти. Посмотрим, что можно сделать. Может вернём.

— Т-так точно, господин…

Она всё ещё на меня не смотрит. Не может поднять взгляд, хотя всегда до этого не могла его оторвать, чтобы я ни делал и что бы ни говорил!

И потому я прямо спросил в чём дело. Я ожидал такой реакции от других, но не от Эскофье.

— Вы как-то… меняетесь… господин. Ваша аура. Не могу сейчас… привыкнуть… — прошептала она, явно боясь моей гневной реакции.

— Меняюсь?.., — нахмурился я.

Не знаю. Вроде сделал, что нужно. Мы не в игрушки играем, чтобы за нарушение строгих правил просто ругать и отпускать.

Хотя, Эскофье всё ещё человек, ко всему и молодая девушка. Можно было ожидать.

Мда. Хотя ситуация, конечно, так себе даже для меня. Пришёл, блин, послушать приятный отчёт и подарить им ещё один инструмент, а получил… вот это. Тц. Уродство.

*Бип-бип*, — слышится звук уведомление.

Я достаю телефон, и вижу СМС от Кати.

Катя: «Привет. Ты вчера занят был. Сегодня свободен? Ты в Академии? Может увидимся? Можно по парку прогуляться, там автомат с бургерами новый говорят. Одной скучно идти…»

Трезубец в правой руке гудел от вкуса демонической крови, вместе с плотью в моём желудке. Я глянул сначала на него, затем на труп.

Захотелось ещё больше есть.

Я:« Не могу, прости»

Ответ приходит быстро — она явно сидела с открытым чатом и ждала сообщения.

Катя: «Снова занят?»

Я:« Да»

Катя: «Ты всю неделю говоришь, что занят. Ну даже дня что ли нет? Часа вечером в воскресенье?»

Я:« Нет. Прости»

Катя: «Ясно»

И больше она ничего не написала, выходя из сети. Я вздыхаю, уже от эмоций сжимаю трезубец и указываю им на так вкусно пахнущий труп.

— Приберитесь. Эскофье — за мной, — разворачиваюсь на выход, — У меня три потусторонних духа в форме гномиков — помогут в деле.

— Есть!

И ещё раз взглянув на труп, я поджимаю губы, выдыхаю, и наконец ухожу.

* * *

Мы сидели в кабинете нашего комитета, и перекусывали бесконечным набором вкусняшек, которые Барон на удивление любезно предоставлял. Здесь были все, кроме Максима — у того очередное несварение.

И пока мы все мирно точили хрумки, за размышлениями о словах Эскофье я вдруг осознал… что не насыщаюсь.

Я не чувствую, чтобы желудок забивался полностью. А голод при этом возвращается очень быстро.

Что-то тут не чисто.

«Рой,