Рядом, на тонкой шкале, разбежались деления.

— Нижний уровень — произнёс один из ассистентов, записывая показания.

— Достаточно, — коротко бросил Император. — Господин Молниев, можете освободиться.

Ярость, которую я держал в узде, выплеснулась в одном, сокрушительном ментальном ударе. Моя воля, серебристо-голубая и чистая, словно разряд молнии, сожгла чужие нити, опутавшие мой разум. Голицын отшатнулся, прижимая руки к вискам. Мой контрудар, усиленный накопившимся унижением, дошел и до него.

Кристалл на приборе сперва мигнул красным, затем вновь вспыхнул зелёным, но не успокоился. Сразу после этого он вспыхнул ослепительно-синим, указывая на резкий выброс энергии, а шкала рядом буквально рухнула.

— Высший уровень — выдохнул ассистент.

Наступила тишина. Император медленно поднялся, подошёл к прибору и внимательно посмотрел на кристалл. Он уже снова горел ровным зелёным светом.

— Итак, — произнёс Александр, — прибор работает. Он не только видит чужой контроль, но и различает его. И, что немаловажно… — он перевёл взгляд на меня, затем на побледневшего Голицына, — он показывает уровень силы. Десять к одному, князь. Не в вашу пользу.

Лицо Голицына исказилось от смеси неверия и злобы. Он не мог скрывать своего унижения. Его дар, его гордость, его секретное оружие — оказалось, что оно не просто уступает моему. Оно ничтожно по сравнению с ним.

В этот момент я почувствовал не столько триумф, сколько холодное удовлетворение. Александр же, напротив, был явно доволен. Он получил свой вожделенный прибор, детектор ментальной зависимости и инструмент для её выявления.

— Вы оправдали мои ожидания, господин Молниев, — произнёс Император, и в его голосе впервые прозвучали тёплые нотки. — И даже превзошли их. Прибор работает. Мы видим чужое вмешательство. Но теперь, когда мы четко знаем, что подобный контроль возможен… Я не могу спать спокойно. Я должен быть уверен в лояльности каждого своего подданного. В их самостоятельности в принятии решений, чтобы никто не мог сослаться, будто был под контролем.

Он поднялся и подошёл к окну, за которым сгущались сумерки Петергофа.

— Мне нужна тотальная проверка, господин инженер. Я хочу знать, кто из моих приближённых тайно носит в себе дар и, главное, кто из них — одержимый фанатик Иоанна или марионетка чужой воли. Как нам это устроить?

Я обменялся быстрым взглядом с Великим князем Николаем.

— Прибор, Ваше Величество, уже дистанционный, — начал я. — Но для массовой, негласной проверки его необходимо замаскировать. И сконцентрировать всех потенциальных объектов в одном месте.

— Бал, — внезапно предложил Император, и в его глазах вспыхнул азарт политика. — Мы устроим большой бал в Зимнем дворце. С приглашением всего двора, всех министров, всех генералов. Они будут танцевать, говорить о моде и политике, а мы, брат мой, — он повернулся к Николаю, — узнаем, чьи души кому принадлежат.

Николай, человек военный, сразу оценил масштаб операции, нахмурившись.

— Это будет самый дорогой и самый важный прибор в истории Империи, Михаил, — продолжил император. — Ваша задача: замаскировать его так, чтобы ни одна любопытная дама, ни один подозрительный чиновник не заподозрил подвоха.

— Будет исполнено, Ваше Величество, — ответил я. — Прибор будет выглядеть как элемент декорации.

Следующий вечер Петербург встречал в золотом и бархатном убранстве. Бал в Зимнем дворце был не просто светским раутом, а тщательно спланированной операцией.

* * *

Император собрал весь свой двор, все сливки высшего общества — от министров и генералов до самых влиятельных князей и графов. И все они должны были пройти через «Врата Правды», о которых даже не догадывались.

Вход в Китайскую гостиную, где Император принимал гостей, представлял собой пышную арку, украшенную цветами и матовыми стеклянными панелями. За одной из этих панелей, искусно замаскированный, я установил Нейроспектрометр. Устройство было настроено на дистанционное сканирование и подключено к системе индикаторов, скрытых под столом, где стоял поднос с бокалами.

Я занял позицию рядом с Великим князем Николаем, изображая скучающего эксперта, беседующего о последних вестях из-за границы. На самом деле мой взгляд был прикован к индикаторам.

Зал постепенно наполнялся. Изящные дамы в бриллиантах, обвешанные орденами мужчины в мундирах, каждый из которых нёс на себе печать родовой гордости и вековой власти. Они проходили через арку, не подозревая, что их души сканируются с холодной, хирургической точностью.

Первый час прошёл в рутинной работе. Нейроспектрометр фиксировал только зелёный фон — естественные биотоки и легкие волны возбуждения. А затем пошли первые «особые» отметки.

— Пять, шесть, семь, — тихо шепчу я, записывая данные в блокнот.

Это были скрытые одарённые. Прибор фиксировал наличие магического дара — сильное, уникальное колебание ауры, но оно было стабильно. В итоге — восемь магов, скрывавших свои способности или же не знающих о них, прошли через арку. Император мог быть спокоен — у него в свите был тайный запас собственной силы, которая могла быть приведена в действие в любой момент.

— Восемь, — киваю Николаю. — Все лояльны, без внешнего контроля.

Николай, чьё лицо было непроницаемо, лишь незаметно кивнул.

И тут на приборе вспыхнул новый сигнал.

На индикаторе, помимо зелёного, появился слабый, но отчётливый, мерцающий белый ореол. Он окутывал естественный, зелёный фон.

— Мужчина в мундире чиновника с красным платком в нагрудном кармане. Старик, барон, опирается на трость. Молодой франт с вихрями на голове, — едва слышно произношу я. — Три человека. Ядро ауры — зелёное, но внешняя оболочка — белый свет. Великий князь, перед нами те, кого коснулся Иоанн. Это адепты Света.

Николай, не меняя выражения лица, жестом подозвал флигель-адъютанта. Короткий, беззвучный приказ — и три ничего не подозревающих придворных, один за другим, были тактично уведены из зала под предлогом срочной депеши.

А затем прибор буквально взорвался сигналом.

Кристалл запылал яростным, неистовым, пульсирующим красным светом. Шкала ментального контроля взлетела на максимальный уровень.

— Прямой, агрессивный контроль, Ваше Высочество, — говорю я, чувствуя, как адреналин хлещет в кровь. — Это марионетка. Сейчас!

Объектом оказался высокий статский советник, только что поклонившийся Императору. Он стоял, улыбаясь, но его аура была полностью заблокирована чужой, красной сигнатурой.

Николай мгновенно отреагировал. Ещё один знак — и советника тут же, под видом сердечного приступа, вывели из зала. Мужчина пришел одним из последних и я, Шувалов и Николай Павлович поспешили за ним.

Разборки заняли не больше четверти часа. Статский советник, попавший под мой грубый,