И лишь подойдя ближе, я понял, как ошибался: фигура на троне подняла голову, и глаза Хрода вспыхнули в полумраке ненавистью, одно лишь касание которой едва не расплавило пластины доспеха на груди. По залу, раскалывая колонны, пробежала волна алого пламени. Крушитель вырвало из рук и отшвырнуло куда-то в сторону, а самого меня протащило подошвами по полу полтора десятка шагов.

Астральный удар такой мощи раскатал бы в тонкую фольгу защищенную броней десантную баржу, и я лишь чудом удержался на ногах. В глазах потемнело, а во рту вдруг появился давно забытый сладковатый привкус.

Стражи — не люди. И все-таки мы уязвимы — хотя бы против себе подобных.

— И это все? — усмехнулся я, стряхивая с перчатки остатки алых искр. — Что ж… Полагаю, просить тебя вернуться домой уже поздно.

На этот раз сон начался откуда-то с середины — и воспоминание продлилось чуть дольше обычного. Я сумел заглянуть в ту его часть, которая, казалось, исчезла уже насовсем.

И по которой я уж точно нисколько не скучал. Лететь с орбиты и шагать под выжженным боевой магией и огненными хвостами ракет само по себе было сомнительным удовольствием, а коридоры Цитадели и вовсе выжимали из меня все соки. Хаос и Тьма тянули свои невидимые руки, готовясь намертво вцепиться в броню, поджидали за каждым углом…

Но — только поджидали. Раньше. Теперь же я воочию увидел их ожившее воплощение, и вряд ли Хрод решил явиться в мой разум, не имея на то причины. До рождения брата оставались еще сотни и тысячи лет, однако сила, которая исковеркала его до неузнаваемости, сумела дотянуться даже сюда, в крохотный и уютный мирок под боком у седой Тайги.

Тогда она проиграла, и теперь, похоже, собиралась взять реванш.

Я откинул мокрое от пота одеяла, поднялся и, не обращая внимания на боль, добрел до выключателя. Лампочка под потолком вспыхнула, разгоняя темноту, но черные тени не исчезли насовсем, а только расползлись по углам.

— Идите к черту! — проворчал я, засовывая под рукомойник гудящую голову. — Не дождетесь.

Холодная вода прогнала жар и остатки сна, однако тягучее и гнетущее чувство никуда не делось. Где-то глубоко внутри недовольно ворочался черный аспект, пытаясь дотянуться беззубой пастью до тонких ниточек стихии Жизни, но и та не собиралась сдаваться. Теперь, когда я знал, откуда приходит враг, с ним можно было сражаться.

И если не победить раз и навсегда, то хотя бы свести очередную схватку вничью.

Подарок диаконисы лежал на полочке под зеркалом. Дома я обычно клал его под подушку, но вчера забыл здесь. Видимо, поэтому Смерть и пошла на приступ, притащив вместе с энергией еще и кусок прошлого.

Тот, который я, пожалуй, предпочел бы забыть.

Пальцы коснулись гладкой поверхности золотого диска, и металл тут же отозвался теплом. Будто не только что отреагировал, а уже давно работал, отгоняя от меня затаившуюся где-то в эфире гадость. Я сжал пальцы, стискивая его, и тянущая боль в висках тут же отступила, а за ней исчезли и тени в углах.

А тревога осталась. Чутье Стража уже успело привыкнуть к опасности внутри, но сейчас было и еще что-то: другое, не так близко… Нет, пожалуй, совсем не близко — однако оставлять это без внимания уж точно не следовало. Вытерев лицо, я пробудил Основу, и она привычными касаниями прошлась сначала по контуру с первородным пламенем, потом легонько коснулась Вулкана, спящего где-то за Невой, и, наконец, потянулась к сторожевым чарам.

Я так и не успел восстановить их полностью после схватки с зубовской гвардией, но энергии в жив-камне алтаря было достаточно, и конфигурация понемногу сама накачивала себя маной, понемногу подтягивая излишки из контура. Невидимая глазу сеть все так разползалась сначала по Гром-камню, потом по его окрестностям до подножия холма. А может и дальше — я уже давно не заглядывал так далеко, и магия вполне могла добраться и до дороги в село.

И я наверняка почувствовал бы угрозу и в Отрадном, и у Великанова моста. С запада в вотчину можно было пройти только через владения Горчакова, а делать крюк через государевы землю поленился бы даже самый коварный враг.

Но что-то определенно пошло не так. Я прикрыл глаза, сливаясь Основой с охранной магией, и чары послушно отозвались. Похожая на тонкую паутину структура получила импульс, и я будто раскинул во все стороны щупальца длиной в пару-тройку километров. Вряд ли хоть одно из них дотянулось до источника угрозы, но направление я почувствовал.

Север… Нет, скорее северо-запад. Далеко за Великановым мостом, но не там, где стояла заимка. Чуть ближе… Вдоль берега, потом обратно в лес…

Я открыл глаза.

Лесопилка. Точнее, то место, где она скоро появится. Где-то неподалеку от построенной Боровиком землянки пульсировала чужая магия.

— Да чтоб вас всех… — простонал я, направляясь к двери.

Куртку я надевал на ходу. Прямо на голое тело — будто уже знал, что времени на полноценные сборы может и не оказаться. В несколько прыжков пролетел вниз по ступенькам, наверняка перебудив весь дом, и от лестницы рванул прямиком в подземелье.

Вибрацию я почувствовал даже раньше, чем распахнул дверь в помещение с алтарем. Жив-камень просыпался и беззвучно, но недовольно ворчал, будто сердился на неожиданное вторжение. Наверняка опять сбилась тонкая настройка контура, но ковыряться в схеме не было ни времени, не желания. Подскочив к постаменту, я опустил ладони на теплый, почти горячий от работающей магии кресбулат.

И меня одним махом швырнула чуть ли не до Великанова моста. Какая уж тут плавность или изящество — чары подчинялись нехотя, будто через силу. Алтарь подавал ману из контура неровно и дергано, зато в таких количествах, что мое сознание не выскользнуло из тела, а вылетело, как пробка из бутылки с шампанским, получив магического пинка в невесть сколько магических единиц.

Где-то с километр я промчался, кувыркаясь, и только потом сумел выровняться, замедляя полет. За Невой мана, как и всегда, расходовалась чуть ли не впятеро быстрее, но как раз ее пока хватало. Куда сложнее было унять собственную поспешность, которая только мешала быстрее добраться до места.

Никаких указателей в эфире не имелось, так что я сначала пролетел несколько километров вдоль Невы, и только потом, едва не проскочив в темноте устье Черной, помчался вверх по течению прямо над водой. Сначала