А вот второй высадил в меня длинную очередь. Уже не обращая внимания на то, что я прикрывался их товарищем, а может быть, даже и главарем. Несколько пуль влетело ему в спину, парня толкнуло на меня, из открывшегося рта брызнул поток крови прямо в лицо.

Но меня не задело. Я дважды пальнул в ответ, промахнулся, выпустил труп и рванулся в сторону, опрокинулся на землю, роняя пистолет и подхватывая «ксюху».

Рванул вниз предохранитель, а сзади послышались выстрелы. Это Степаныч и Овод вступили в игру. Тот, что стрелял в меня, согнулся, опрокинулся и упал. Еще один попытался отбежать в сторону, но и его достали.

Подхватив автомат, я встал, перебежал мимо мотоцикла и ткнул стволом в лицо последнего оставшегося в живых ряженого. Он лежал, держась за грудь. Наружный слой его бронежилета был порван, но крови не было. Живой.

За спиной послышались шаги. Я обернулся и увидел, как в мою сторону бегут Овод и Степаныч. Оба контролировали местность вокруг. Посмотрел на Шмеля, и увидел, что он тупо смотрит вверх и не дышит.

Сука!

Вытащив из кармана кабельные стяжки, я перевернул парня на живот и связал его по рукам и ногам. Допросим. Потом допросим. Пока к Шмелю. Может быть, еще жив?

Просто снял с себя рюкзак, опустил его рядом, достал аптечку. Механически. Знал, что поздно. Видел, что поздно. Но руки действовали по памяти. Снял бронежилет с Шмеля, аккуратно, будто он ещё может зашевелиться. Под ним — чёрное пятно на форме, чуть ниже ключицы. Прямо в сердце. Очередь пробила сбоку, зашла под плиту. Умер мгновенно.

— Всё, — тихо сказал я. — Шмель двести.

Сука, глупо-то как. Хотя… Шансов у нас особых не было, удивительно, что я сам вторую катьку не поднял. Да и если уже совсем честно, то только из-за того, что на него отвлеклись, и не поднял. Под плиту залетела пуля. Ну, бронежилет ведь тоже далеко не всегда спасает.

И ведь я виноват. Могли ведь развернуться, уехать. Но расслабились. Зараза.

— Пиздец, — выругался Овод.

А потом резким движением подскочил к пленному и ударил его ногой в голову. Один раз, второй, третий, вбивая его лицом в землю. Я подскочил, оттолкнул его в сторону, и мне в ответ в лицо прилетел кулак.

На одних рефлексах я уклонился, ушел от удара, махнул рукой и впечатал свой ему в челюсть, отбрасывая назад, на мотоцикл. Он мотнул головой, сделал шаг в мою сторону, принимая бойцовскую стойку. Совсем голову потерял что ли? Я вообще не знаю, были ли они друзьями между собой, но похоже были.

— Стоять! — негромко проговорил Степаныч, поднимая автомат.

— Успокойся, — сказал я.

— Они заплатить должны! — прорычал Миша, брызжа изо рта кровавой слюной и слегка шепелявя. Похоже, что язык прикусил из-за моего удара. — Эти твари…

— Если ты его сейчас убьешь — мы ничего не узнаем, — проговорил я. — Если допросим, и узнаем, где эти твари засели — пойдем и убьем всех. Тогда, считай, поплатимся за него.

Он на секунду задумался, а потом кивнул, опустил руки. Ощерился, показывая окровавленные зубы, и проговорил:

— Да. Они заплатят.

— Пасите вокруг, — проговорил я. — Стрельбу далеко было слышно, к ним могут на помощь прийти. Гражданских укройте. А я пока с ним поговорю.

Я присел рядом с пленным, положил «укорот» на колени, направив ствол на него. Он дышал тяжело, хрипло, хлюпал разбитым носом. Да там все лицо в кровавую маску превратилось, и на асфальте, куда его вколачивал Овод, след остался.

— Имя? — спросил я.

Он молчал, только тяжело дышал. Я посмотрел на него, а потом очень спокойно, почти лениво сказал:

— Можешь заговорить сам. Или будет очень больно. Мне, если честно, разницы нет, просто будет дольше и грязнее. А у меня не так много времени.

— Гена, — ответил он.

— Гена?

— Гена Костюк, — сказал он и зачем-то добавил. — Рядовой.

— Что, в натуре вояки что ли? — спросил я.

— Бывшие, — ответил он.

— Хуево воюете, что тут сказать, — я обвел взглядом трупы, которые валялись вокруг.

— Одного вашего все-таки достали, — кровавая маска на месте его лица исказилась усмешкой.

Я услышал, как Овод скрипнул зубами. Думаю, если бы не я, он бы сейчас бросился к нему и все-таки вколотил бы его башку в асфальт. Нет, нам это не нужно. Пока что не нужно.

— Ну что ж, рядовой, — сказал я. — А теперь рассказывай об этой своей карантинной зоне. Где сидите, сколько вас?

— Ты думаешь, я своих сдам? — спросил он. — Надо оно мне? Все равно же убьете.

— Убьем, — кивнул я. — Но ты не смотри на моего друга. Да, он молодой, горячий, он тебя быстро убьет. Поэтому его к этому делу я не подпущу. Про «Волков» слышал что-нибудь?

— Ты, типа, из них? — он покосился на меня разбитым глазом.

— Ага, — кивнул я. — Так что ты должен понимать, что тебе будет очень больно. Я тебя убивать буду медленно, и ты все равно расскажешь мне все. Но мы можем сэкономить время и силы, так ведь будет разумнее, согласись.

— Из «Волков», — сказал он. — Чем докажешь?

Я подсел ближе, положил руку ему на лицо, надавив на глазное яблоко. Сперва чуть-чуть, потом сильнее, а потом он завизжал. Я чуть ослабил давление, дав ему прокричаться, а потом снова нажал. Еще немного, и мой палец пролез бы под глаз, в поддерживающие его мышцы, а потом дальше, в черепную коробку.

— Я понял! — провизжал он. — Понял! Буду говорить!

Ослабил нажим. Хватит. Важно не перегреть пленного. Пусть расскажет пока все, что знает.

— Село, Дачное, — сказал он. — Сразу за блокпостом поворот, там попетлять немного, и приедете. Наши там пять домов заняли. Село зачистили, местных, кто остались, загрузили. Пашут теперь на нас.

— Сколько вас?

— Два отделения, — ответил он. — Было. Еще менты местные прибились.

— Конкретнее.

— Наших — восемнадцать человек. Ментов еще с десяток.

— Главный из ваших? — спросил я.

— Главный из ваших, — его лицо снова исказилось в усмешке. — Он тоже «Волк». Зовут Серым. Ты лучше о нем знать