— Ладно, хватит этого трансплантационного бреда, поехали уже в ТЦ, — вмешался я.

— Вместе с этим? — кивнул на Короткого Егор.

— Предлагаешь под ближайшей березой его оставить? — со вздохом спросил я. — Чтобы он корни пустил в ожидании попутки?

Короткий испуганно заморгал.

— Эй, мужики, вы чего? Чем я вам помешаю вообще?

— Тогда давай хоть в кузов его посадим, — не обращая внимания на Короткого, предложил Егор. — Чтобы по дороге хоть поговорить можно было.

— Согласен, — кивнул я. — Короткий, без обид — ты поедешь в качестве груза.

Возражать механик не рискнул.

Мы выкинули загаженный коврик из машины, подсадили Короткого в кузов, расселись по местам и отправились петлять по грунтовой дороге, то ныряя в овраги, то поднимаясь на горбатые холмы. Бизон ревел, чихал, но честно тащил нас вперед.

— Так, о чем ты поговорить хотел? — спросил я Егора.

— А ты не хотел, да? — покосился на меня Егор. — То есть у тебя самого никаких вопросов нету? Мы просто едем в ТЦ с просто девицей в розыске, которая просто одним взмахом протезы из суставов вырывает. И никаких вопросов, все путем.

— Кстати да, — согласился я. — Ты в каком рифте так физику прокачала? И что это за кач такой?..

Женька повернулась ко мне.

— Черноморский западный. Получила одной пачкой панаугментацию и пару свойств энвайроменталистического сегмента.

У Егора аж руль в руках вильнул.

— Чего?.. Ёпта, сколько лет ты училась это выговаривать? Эйваран… Эвайр… Монгол, ты понимаешь, что она сказала?

Я рассмеялся.

— Это зубодробительные термины из классификации навыков и способностей измененных. Пан-аугментация — это высшая степень аугментации, то есть изменений тела.

— Это как?

Женька протянула Егору наполнившуюся оранжевым сиянием руку. Кожа на ладони лопнула, и из отверстия показался острый прозрачный клинок.

— Примерно вот так, — сказала она.

Руль снова вильнул в руках Егора. Бизон качнулся, попав колесом в пологую ямку, и снова вернулся на дорогу.

— Предупреждать надо! — прикрикнул на нас Егор. — Шизанутые, блин. Убери клешню, а то я в нее только что чуть рожей не клюнул!

Женька обиженно пожала плечами.

— Я лишь ответила на твой вопрос, — сказала она, медленно втянула клинок обратно.

— Больно? — спросил я, заметив, как она поморщилась.

— Главное — не смертельно, — меланхолично отозвалась Женька, лизнув, как кошка, место пореза на руке. — Так что есть возможность привыкнуть.

— Охренеть чудеса, — пробормотал Егор, опасливо поглядывая на Женьку. — Только если ты такая продвинутая, почему наручники не разнесла к чертям? Ну, когда мы только встретились?

— А я бы и разнесла, — проговорила Женька. — Только часов через пять. Может, семь.

— Фарма? — спросил я.

— Симбиотическая присадка.

Опять что-то новое. В мое время никаких симбиотических присадок не существовало.

— И как она работает?.. — спросил я.

Но Егор меня перебил.

— Слышь, Монгол, а вот эта твоя скорость? Это типа считается тоже изменение тела?

— Точно, — кивнул я. — Аугментация. Только у меня она низшего порядка.

— Почему это?

— Потому что не выходит за рамки естественных биологических свойств.

— А, понял. А тогда что такое эта ваша… Эйвара…

— Энвайроменталистика? Это навыки, нарушающие естественные физические принципы и законы, — пояснила Женя. — Например, когда я, как ты сказал, одним взмахом вырываю протезы. Ну или что-то еще металлическое.

— Раньше такие способности называли атипическими, — со вздохом заметил я. — Просто и без выкрутасов. И это была такая редкая редкость, что ради шанса заполучить ее некоторые дураки даже результаты собственных анализов подделывали, лишь бы добиться соответствующего назначения в тот или иной рифт. Даже если это чревато непоправимыми последствиями для здоровья.

Женька усмехнулась.

— Ты бы еще мамонтов вспомнил.

Егор расхохотался, исподтишка поглядывая на доисторического меня.

— Ага, и мир без пустошей, и все такое! — поддакнул он. — Да, Марат?

Я глубоко вздохнул:

— И времена, когда на Черном море еще не было рифтов… А что, Егор? Когда решим свои дела, может, тоже попробуем? Я бы не отказался от парочки атипических способностей. Например, органическая броня на все тело или телекинез, как у Крестоносца.

— Ага, главное потом кукухой не двинуться, как он, — отозвался Егор. — А так тема хорошая. Жаль только, что полная херня.

— Почему? — спросил я.

— По-настоящему продвинутые рифты продвинуто охраняются. Это у нас кусок не лакомый, вот его в станцию, как в сейф, засунули, и не сторожат особо. Так, патрулируют время от времени. Но здесь в одном рифте пропускная способность — тушка в год, все остальное время он не активен. А в другом ума выдают. А ты когда-нибудь видел, чтобы за умом очередь выстраивалась? Не, ну ее вроде как даже вскрывали какие-то упертые умельцы. Станцию, в смысле. В рифт никто не полез, только мебель повыносили и медикаменты взяли. Больше там брать-то нечего. Труда оказалось на тыщу, а дохода — на грош. Вот в такие рифты попасть можно, если постараться. Ну, чтобы розами срать или от гастрита избавиться. Есть еще рифты-убийцы, как наша Гамма. А вкусные места, Монгол, их сторожат…

Я задумчиво потер колючую щеку.

Собственно, я и не рассчитывал, что будет просто.

И тем не менее с каждой минутой мне все больше нравилась идея целенаправленно прокачать свои навыки.

А если есть цель, всегда найдутся и средства…

— А кто там, говоришь, у вас кукухой поехал? — лениво поинтересовалась Женька.

— Да никто никуда не поехал, — ответил я за Егора. — Просто знакомый есть один. Немножко со странностями. Возможно, конфликт способностей.

— Немножко? — хохотнул Егор. — Мужик живет в воображаемом мире и ходит с мечом!

— Ну… — почесала под челюстью Женька. — Лучше с мечом, чем под себя. А то ведь оно и так бывает. Нужно всегда держать руку на пульсе и понимать, сколько в тебе чего имеется. Чтобы знать, каких рифтов стоит избегать, и в случае чего по возможности скорректировать наполнение.

— Ты так говоришь, как будто это просто, — хмыкнул я, который даже понятия не имел, чем обогатился во время своей затяжной экспедиции в Гамму.

— Пф-ф, — фыркнула девушка. —