— У меня новая версия иммунитета, — ответил я. — Она позволяет проходить карантин чуть быстрее. Я решил вернуться немного раньше, чтобы решить кое-какие личные дела.

К его чести, Майк не стал ни улыбаться, ни ухмыляться. Собственно, он вообще не стал заострять на этом внимания — хотя наверняка был в курсе ситуации.

— В общем, если про этого лётчика правда — то теперь ваши изображения и фигурки точно будут во всех кабинах всех воздушных судов. Да и космических, наверное, тоже, — серьёзным тоном сказал Майкл. Потом вдруг добавил с неожиданным сочувствием: — Тяжело быть живым символом. Но… просто примите это. Таковы люди.

— Я понимаю, — ответил я, поднимаясь с пилотского кресла. — Спасибо за экскурсию.

— Всегда рад, — улыбнулся Майкл.

И я вернулся на своё место.

Хуже всего было то, что уже в Дубае меня встречали. Возле выхода из телетрапа толпилась куча народа со смарт-камерами: лидеры мнений, художники, представители новостных сетей и просто любопытные. Цепь из сотрудников безопасности аэропорта сдерживала их напор. Им помогали местные полицейские; их присутствие заставляло толпящихся оставаться хоть в каких-то рамках приличия.

Когда я увидел всё это дело, мне захотелось провалиться куда-нибудь в подвал, а Васино предложение о маскировке уже не выглядело таким уж смешным и нелепым.

«Евгений, куда дальше? Правда, что вы направляетесь в Бразилию?… что с вашим напарником? Как вам удалось покинуть Луну до окончания карантина? Скажите, вы несёте ответственность за…»

К счастью, я не расслышал, за что именно мне предлагалось нести ответственность — последовало объявление по громкой связи о начале посадки на какой-то рейс. Объявление было громким. Не исключено, что администрация аэропорта специально усилила звук в этом крыле.

— Если желаете, компания обеспечит проход в ложу первого класса и охрану до пересадки, — послышалось у самого моего уха.

Я обернулся. Передо мной стоял серьёзный мужик в чёрном костюме. Вероятно, араб — судя по чёрным глазам, густым, антрацитовым волосам и въевшимся загаром. При этом он говорил на отличном, правильном английском.

— Да. Пожалуйста, — не стал возражать я.

Мужик сделал какой-то незаметный жест, и часть охранников отделилась от отцепления, сформировав вокруг меня что-то вроде живого кокона. Он сам оказался внутри вместе со мной. Потом мы все вместе вышли в центральный проход.

Таким образом я попал в лаундж-зону для пассажиров первого класса. Здесь я хоть и ловил на себе любопытные взгляды — но никто даже не думал подходить, приставать с вопросами и тем более что-то выкрикивать.

«В Рио будет хуже, — предупредил Вася, когда я устроился в высоком кресле-коконе. — Имей ввиду».

«А то я не понимаю!» — раздражённо ответил я.

«Может, попросить посольство о содействии? — предложил напарник. — Конторский ведь намекал на это…»

«Обойдусь», — ответил я.

В ожидании рейса я попытался отвлечься: поискал сериалы, послушал музыку, полистал книги. Однако ни одна история не смогла меня увлечь, а музыка и вовсе нагоняла тоску. Даже вроде бы весёлые треки.

«Хочешь поговорим о чём-нибудь?» — предложил Вася, наблюдавший за моими мучениями.

«О чём, Вась?» — тоскливо спросил я. Картины моего прилёта в Рио так и стояли перед глазами. Может, и правда стоило попросить помощи у родного государства? Разве не на это мне намекали постоянно? С другой стороны — меня удивила деликатность, с которой подошли к моим проблемам, предоставив возможность решать их самостоятельно. Даже если оставить за скобками все побочные расчёты.

«Да о чём угодно, — ответил Вася. — Как думаешь, у Сергеича получится загрузиться в мой фрэйм на „Севере“?»

Я мысленно улыбнулся. Нет, Васька всё-таки хороший. Я же знаю, что тема для него болезненная — но мне действительно стало полегче.

«Он ведь никогда не делает что-то просто так, — ответил я. — Если он поставил себе такую систему — значит, предполагал подобный исход. Поэтому думаю, что всё получится».

«Он сядет через двенадцать часов, — вздохнул Вася. — Ещё пара часов, чтобы долететь до „Севера“. Ты как раз будешь в своих разборках по уши… и ещё кое-что».

«Что, Вась?»

«Он летит не один. Останки этого существа… которое называлось Вэл-Ксиорой. Их сочли достаточно безопасными, чтобы эвакуировать на Землю, в лабораторию».

Я мысленно присвистнул.

«Там много чего по части биологии нового появилось, — добавил Вася. — Жду, когда последние данные загрузят».

«Ясно… ты вот что: только не вздумай молчать, ладно? — предупредил я. — Как только станет что-то известно — говори. Чем бы я ни был занят. Договорились?»

«Договорились, Жень, — грустно ответил Вася. — Спасибо».

«Выходит, мы с тобой оба ждём», — сказал я.

«Выходит, так».

«А знаешь что? — сказал я. — Давай хоть в карты сыграем!»

«Давай, — легко согласился Вася. — А во что? Можно в покер вдвоём. Или в дурака. Ты умеешь?»

«Давай в гусарик, — ответил я. — У нас вообще преф уважаем».

«А давай!»

«Нарисуешь? Только чур не жульничать!» — предупредил я.

«Блин, ну ты король соблазна! — засмеялся Вася. — Договорились. Не будут».

За игрой оставшееся время прошло быстро, и на борт я поднимался уже в спокойном расположении духа. Меня отвели до гейта таким же образом — под охраной. Правда, толпа не только не схлынула — её даже стало больше. Мне даже показалось, что вообще весь терминал пришёл поглазеть на живого русского космонавта'.

На борту я окончательно расслабился. Посмотрел парочку фильмов, причём один из них оказался сгенерированным «независимым создателем». Если бы не соответствующая пометка на обложке — ни за что бы не догадался. Фильм был интересным: про любовный треугольник между французским солдатом, дочерью туарегской королевы, которая должна была унаследовать положение матери, и её знатным соплеменником. Там было много про туарегскую культуру и обычаи, о чём я раньше даже не подозревал. Сюжет развивался нетривиально: знатный туарег, претендовавший на сердце будущей королевы, вдруг разлюбил её и влюбился по уши во француженку, которая мало того, что была в два раза старше его, так ещё и оказалась матерью того самого француза. Закончилось всё, как полагается, трагически — туарегская принцесса, пользуясь своей властью, выкрала и убила мать своего поклонника, за то, что та, по её мнению, соблазняла туарегских мужчин. Француз не смог этого перенести и сначала убил свою возлюбленную, потом покончил с собой. А оставшийся не