Неужели Мастер Игры и правда выходил с ним на контакт? С низкоуровневым новичком, о котором ему, Императору, пока совершенно ничего не известно?..

Любопытно. Отшельник — теневая фигура, найти его будет не так уж просто. Однако он из России. И судя по его первому вопросу в общем чате, прямо сейчас он находится в каком-то рифте.

Никитин поднялся из кресла и подошел к окну, за которым цветными огнями играла Москва.

Интересно, не связан ли этот Отшельник с недавними событиями в рифте Биосада? Тогда экспедицией занимался ЦИР, и никаких подробных сведений получить так и не удалось, хотя на это было брошено немало ресурсов.

Императрица, значит.

Кукольник никогда не дает роли просто так. Персона должна так или иначе соответствовать значению карты. В прямом, или каком-то символическом смысле.

А вот пол игрока не важен. Колесница — мужчина, и Умеренность — тоже.

Но у роли Императрицы есть антипод, или пара — Император. Так что скорее всего это все-таки женщина. Обладающая высоким статусом и властью.

Надо запросить сведения обо всех экспедициях, в которых на сегодняшнее число участвуют главы корпораций и члены их семей.

Императору угодно знать, кто есть кто в его свите.

Глава 17

Маленькие и большие неожиданности

В итоге возвращение из рифта прошло почти по стандартному варианту.

Группа встречающих, вопросы на ходу, резкие ответы Анны и круглые глаза каких-то важных господ в дорогих костюмах. Погрузившись в вертолет, мы благополучно отправились в Москву.

И только тогда я смог, наконец, более-менее расслабиться.

Всё, мы дома.

Я смотрел, как занимается яркое летнее утро, и думал о том, что, в сущности, не так уж и плохи дела в нашем мире. По крайней мере, до тех пор, пока кроме пустошей у нас еще есть дикие земли и города с более-менее вменяемыми жителями.

Конечно, в этой жизни нет ничего, чего нельзя было бы просрать.

Но все-таки шансы как-то выжить у нас имелись неплохие. Пока есть такие, как Данилевский. И корпораты, которым небезразлично, что происходит за стенами их безопасного города, кто смотрит в будущее и хочет там видеть своих потомков, а не руины на мертвой земле.

Все остальные тоже думали о чем-то своем и молчали.

По прибытии в резиденцию Анна отпустила всех по домам. Правда, меня ей отпускать не хотелось — скорее всего, собиралась порасспрашивать про интерфейс. Смотрела в глаза долгим взглядом. Сказала, что у меня будет возможность и отдохнуть, и обсудить много важных вещей.

Я вежливо, но решительно отказался. Предложил перенести разговор на пару дней, чтобы банально очухаться и привести себя в порядок. На что Селиверстова со странной улыбкой спросила:

— Подружка, наверное, ждет?..

Я ответил, что хоть меня и ждет только подушка, смена белья, душ и койка, но в данный момент этот набор манит меня ничуть не меньше.

Анна улыбнулась. И согласилась на встречу послезавтра.

С Егором вместе мы поспешили в свою берлогу. Он — чтобы собраться и рвануть на «Бизоне» к Эмке. Я — чтобы как следует помыться, побриться и приобрести себе какой-то независимый транспорт, потому что одна машина на двоих — это все-таки маловато.

А еще нужно было увидеться с Данилевским.

По пути к центру мне на глаза попался мужчина, которого я уже видел в машине неподалеку от дома Селиверстовой. Похоже, Анна решила присмотреть за своими телохранителями.

Что ж, это её дело.

В конце концов, нет ничего странного или предосудительного в личной встрече с прямым начальником.

Данилевского мне пришлось ждать. Он обещал подхватить меня на перекрестке, где друг на друга с разных сторон смотрели здание суда, фитнес-центр, мечеть и огромный торгово-развлекательный комплекс с видеопанелью на полздания. Транслировалось выступление какой-то девчачьей группы. Пахло горячим асфальтом. Девчонки на видео зажигательно прыгали по сцене в коротеньких юбочках. Прохожие спешили по своим делам, машины проталкивались через пробку, сверкая на солнце неоново-яркими расцветками. С мирным гудением, как пережравшие стрекозы, то тут, то там по воздуху проносились следящие дроны.

В какой-то момент я понял, что смотрю на все это почти с той же долей отстраненности, как и на девчонок на экране. Так, будто это какая-то визуальная иллюзия.

Забавно.

Когда я оказываюсь черт знает где и вдруг прилетает сообщение, что скоро ядерный взрыв по голове бахнет, у меня как-то не возникает ощущения нереальности происходящего.

Похоже, моей психике принимать трындец как данность как-то проще, чем все вот это.

А потом я увидел уже знакомую «кассандру», плывущую промеж домов. Приблизившись ко мне, она остановилась и приподняла дверцы, как крылья, и я уселся на заднее место рядом с празднично-парадным Данилевским.

— С возвращением, путешественник! — сказал он с улыбкой. — Ну, как рифт? Нормально?

Я усмехнулся.

— Ну, если считать нормой ядерную войну и мутантов со сворами голых людей на цепи — то да.

Данилевский фыркнул.

— И что из вышеперечисленного вдохновило госпожу Селиверстову настолько, что она десять минут назад перевела на счет ЦИР внеочередной спонсорский донат?

— Вдохновил ее, вероятно, интерфейс, который спас жизнь умирающей, — ответил я и положил на колени Данилевскому бумажный пакет с образцами. — А это для тебя. Сувениры из поездки.

Вот тут улыбка слетела с лица Яна. Он уставился на меня немигающим взглядом удава, а я только на пакет кивнул.

— Чего ты на меня-то смотришь? Вон, на подарки взгляни.

Данилевский открыл пакет и наугад вытащил первый попавшийся образец, почти без воздуха запечатанный в мягкий прозрачный пластик. Брезгливо поморщился.

— Какой-то протухший вареник?.. — озадаченно проговорил он… и только тут наконец-то сообразил, что держит в руке. — Боже, Марат! — прикрикнул он, сверкнув на меня глазами и роняя подарочек в общую кучу. — Тут же дроны везде! Перед дорожным патрулем объясняться хочешь?

Ян отставил пакет в сторону, бросил быстрый взгляд в окно.

— Так что у вас там на самом деле произошло? — спросил он.

— Ровным счетом то самое, что я уже тебе озвучил…

И я неспешно, вдумчиво и подробно рассказал ему все, что с нами случилось в Подмосковном. Кроме подробностей с чатом.

Ян не перебивал. Только иногда прикрывал свои желтые глаза и тёр переносицу.

Когда я закончил рассказ, в салоне «Кассандры» повисло тяжёлое молчание. Данилевский глубоко и медленно вздохнул.