Хорошо, что у меня нет зеркала. Смесь натурального любопытства и капельницы с наркотиками заставили меня оттянуть повязку на груди. Там я обнаружил хирургические скрепки на краях глубоких порезов. То, что врачам пришлось меня для этого побрить, в наркотическом ступоре казалось ужасно смешным. Потом наверняка чесаться будет ужасно.

Я не помнил, как тут оказался, и сколько прошло времени. Часы могли бы помочь, но их как раз и не было. Как и одежды. Только халатик пациента, а под ним средней паршивости склад бинтов, ушедших на перевязку.

Пока чувства возвращались, я начал вспоминать, как тут оказался. Нужно признаться, сначала винил память в передозировке наркотиков. Убил босса-вервольфа? Отменный приход, чего бы они мне там ни вкололи

Ты это вообразил, твердила мне логическая часть мозга. Наверное, какой-то несчастный случай, вот сюда и угодил. Монстров не бывает. Мистер Хаффман не превращался в вервольфа. Ты не выкидывал его из окна. Это не следы когтей, быть того не может. Это всё галлюцинация. На работе будут ржать, а Хаффман наверняка уже ноет, как ты его подставил своим отсутствием и срываешь показатели отдела.

В жопу логику. Я знаю, что я видел.

Оставался способ узнать, что меня отправило сюда. Кнопка вызова рядом с капельницей. Я нажал и принялся ждать, старательно прогоняя из памяти то, как лицо Хаффмана превращалось в переполненную зубами харю. Наконец, спустя небольшую вечность, дверь открыли. К сожалению, не медсестра.

— Мистер Питт. Специальный агент Майерс. Специальный агент Фрэнкс. Мы из правительства, — два человека махнули документами куда-то в мою сторону.

Один был здоровый парень, мускулистый и мрачный. Говорил тот, что постарше, больше похожий на университетского профессора. Оба в плохо сидящих костюмах и выглядели не очень-то счастливыми. Затем они присели. Профессор скрестил ноги, переплёл пальцы и уставился на меня. Молодой достал пистолет.

— Пошевелишься — убью, — пообещал он. Я даже не сомневался. Глок с глушителем. Не знаю, что за калибр, но так, на глазок, срать какой огромный. Глушитель даже не шевельнулся лишний раз. Я тоже.

— Мистер Питт, вас не затруднит описать события в офисе? — начал профессор.

— Ммм, вэээа? — говорить с пересохшим ртом оказалось непросто.

Думаю, они догадались, что я прошу воды, а не освежаю познания в экзотической ругани. Профессор мгновение поколебался, но всё же поднялся, достал медицинский стаканчик из шкафа, налил воды и сунул мне в рот соломинку. Вода, прохладная и мокрая, оказалась лучшей в мире. Агент Фрэнкс подался вперёд, чтобы застрелить меня, если это вдруг окажется необходимым. Парень работал всерьёз.

— Спасибо, — каркнул я.

— Всегда пожалуйста. А теперь расскажи нам, что произошло, а то агент Фрэнкс нервничает.

Я взял паузу. Не хотелось рассказывать ФБР как мой босс превратился в монстра и пытался меня сожрать, а я свернул ему шею и выбросил в окно. Они точно засадят меня в дурку. Пришлось импровизировать.

— Я упал с лестницы, — ну, а чего вы хотели от парня на морфине? Что смог, то и родил.

— Хорош трындеть, Питт, — скривился профессор. — Мы знаем, что произошло. Пять суток назад твой начальник, Сесил Хаффман, трансформировался в ликантропа, в данном случае вервольфа, и попытался тебя убить. Ты принял бой и сбросил его с высоты насмерть.

Шок. ФБР не испытывает никаких проблем с тем, что мой босс стал вервольфом. Пять суток тоже изрядно удивили. Но в основном я удивился, что первое имя Хаффмана — Сесил.

— Это была самооборона. Я хороший парень. Зачем пушка?

— Вы знаете, как люди становятся вервольфами, мистер Питт? Это то немногое, что в кино показывают верно. Вас укусили? Вы заражены. Вирус передаётся в слюне. Шанс на заражение от когтей меньше, но есть. Если бы мы нашли хотя бы один чёткий след укуса, мы бы уже избавлялись от тела. Согласно акту противодействия ликантропии 95 года мы обязаны уничтожать подтверждённых оборотней на месте. Извините.

— Не думаю, что он меня укусил, — выдавил я. Но в животе собрался комок ужаса. Досталось мне изрядно. Я стану вервольфом? Или ФБР меня пристрелит?

— Серебряные пули, — добавил агент Фрэнкс. Его глок был направлен мне в голову. Не знаю, какой фокус в стиле Джеки Чана ждал от меня Фрэнкс, но я совершенно точно ничего делать не собирался. У меня и двигаться-то еле получалось. — На всякий случай.

— И что теперь? — спросил я.

— Ждём. Кровь в лаборатории. Вернут положительный результат, придётся вас пристрелить. Отрицательный — мы вас отпустим. Нам должны позвонить.

Он сказал «пристрелить». Как собаку. Весь этот разговор уже серьёзно испытывал на прочность мои анти-авторитарные убеждения.

— Просто отпустите?

— Да. Но любое публичное упоминание произошедших событий нарушает Закон о Неразглашении Горних Сил, и вы будете наказаны по всей строгости закона.

— Свинцовые пули, — кивнул Фрэнкс. Его навыки общения выглядели довольно скромно.

Глаза Майерса изображали что-то такое, что при некотором старании получилось бы расценить как сочувствие.

— Мистер Питт, это для вашего же блага. Если вы заражены, мы оказываем вам услугу. В противном случае через три недели вы уже начнёте жрать бабушек и внучек. Надеюсь, анализ придёт негативным, и мы просто забудем, что всё это вообще случилось.

— А что теперь?

— Подождём немного, — сказал агент Фрэнкс.

— Легко тебе говорить.

Врач пришёл и замерил мне пульс и давление. Сестра поменяла капельницу и осмотрела повязки. Персонал опасался федералов и работал молча. Принесли цветы. «Хансен Индастриз», даже с открыткой с пожеланием выздоровления. Письмецо в конверте от юристов «Хансен Индастриз» оповещало, что я уволен за нарушение корпоративного запрета на оружие на рабочем месте. Если я надеюсь получить свой бумажный парашют, мне лучше бы не протестовать вслух по этому поводу. Чмаффки и обнимаффки, отдел кадров.

Я нажал кнопку, и приводы сложили кровать, превратив её в кресло. Майерс включил телек и смотрел викторину. Ящик развеивал скуку и, что важнее, прогонял мысль, что я закончу покойником или, ещё хуже, как Хаффман. Майерс играл неплохо, но я его переигрывал и уничтожал. Я царь викторин. Фрэнкс держал пистолет на коленях и тянул колу без сахара. Я старательно гнал мысль, что эти милые люди из правительства тут затем, чтобы выбить кое-чьи мозги серебряными пулями. Ведущий