Каждое слово звучало как музыка — слишком мелодично, слишком правильно, с идеальной интонацией, словно компьютерная программа, имитирующая человеческую речь.

— Еще раз повторю… кто ты такая? — я сделал шаг вперёд, чувствуя, как внутри разгорается ярость.

— Я Ксалфа, Арбитр третьего ранга, назначенный для контроля эксперимента в вашем секторе, — она сделала странный жест рукой, словно перебирала невидимые струны.

Я застыл, ошеломлённый этой извращённой пародией. Передо мной стояло нечто, украв не просто внешность, а саму суть моих воспоминаний. Даже тот шрам над левой бровью, который мать получила, защищая меня от пьяного соседа. Мелочь, о которой никто, кроме меня, не мог знать. Ни один двойник, ни один самый искусный имитатор не смог бы воспроизвести такие детали.

— Мы разговаривали по рации, когда ты был в психиатрической лечебнице, — продолжила она, наблюдая за моей реакцией с холодной методичностью энтомолога, изучающего приколотую к доске бабочку. — Должна признать, я впечатлена. Ты справился с заданием даже лучше, чем я рассчитывала. Старик смог устранить множество наших агентов, но у тебя все-таки получилось его нейтрализовать.

Ну да… только сделал я это еще до того, как получить ваше задание.

— Какого хера? — я шагнул вперёд, чувствуя, как раскалённая ярость пульсирует в висках. — Как ты смеешь использовать её внешность?

— Образ матери создаёт оптимальную эмоциональную связь, — она произнесла это так буднично, словно объясняла выбор одежды. — Физиологические реакции указывают, что ты испытываешь сильную эмоциональную привязанность к этому образу, несмотря на прошедшие годы. Это… интересно.

Внутри начала клокотать настоящая ярость. Десять лет скорби, десять лет тщательно запечатанных воспоминаний — и эта тварь вскрывает всё это с хирургической точностью, препарируя самое личное, что есть у меня внутри. Мои руки сами сжались в кулаки, а в горле пересохло от ненависти такой силы, что перед глазами поплыли красные пятна.

Я замахнулся, вкладывая в удар всю эту выжигающую ярость. Но кулак застыл в воздухе, словно увяз в невидимом бетоне. Каждая мышца напряглась до предела, жилы вздулись на шее, но рука не сдвинулась ни на миллиметр.

Ксалфа посмотрела на меня с выражением искреннего удивления.

— Странно. Аналитики предсказывали положительный эмоциональный отклик. Ладно, попробуем другой вариант…

Она замерцала, словно плохая голограмма, и её лицо начало трансформироваться. Процесс был отвратительным — черты буквально плавились, как воск под огнём, кожа растягивалась и перетекала, кости под ней смещались. Это длилось всего секунду, но зрелище было настолько омерзительным, что желудок скрутило спазмом.

Когда метаморфоза завершилась, передо мной стояла идеальная копия Виталины.

— Может, этот образ будет более комфортным для взаимодействия?

— Прекрати, — процедил я сквозь зубы.

Она снова замерцала, на этот раз превращаясь в Нину. Волосы потемнели и завились в знакомые кудри, скулы стали острее, а глаза приобрели тот особенный оттенок зелёного, который я так часто видел на подушке рядом с собой по утрам.

— Этот вариант вызывает меньше агрессии? — задумчиво произнесла она, склонив голову набок. — Согласно нашим данным, образ сексуального партнёра должен вызывать более позитивные ассоциации и снижать уровень конфронтации…

— Я сказал, ПРЕКРАТИ! — рявкнул я, сжимая кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони.

Моя ярость, казалось, только усилила её интерес. Она наклонила голову, изучая меня с научным любопытством.

— Интересная реакция. Настолько сильное отторжение даже близких образов… — пробормотала она с отстранённостью исследователя, наблюдающего за экспериментом. — Возможно, мне стоит использовать нейтральную форму?

Ещё одна вспышка — и перед нами предстало существо, едва напоминающее человека. Высокая, андрогинная фигура с бледно-голубой кожей и полностью чёрными глазами без белков. Волосы, похожие на тонкие серебряные нити, струились до пояса, слегка колеблясь, хотя воздух был неподвижен.

— Мой естественный облик вызывает у людей еще больший дискомфорт, — из её горла вырвалось сплетение нескольких разных тембров, от которого по коже бежали мурашки. — Но если ты настаиваешь…

Я снова шагнул вперёд, кипя от ярости. Всё накопившееся внутри — боль от использования образа матери, унижение от демонстрации её силы, гнев от беспомощности — превратилось в чистую, концентрированную ненависть.

Ксалфа вдруг замерла. Её инопланетное лицо дёрнулось, словно от неожиданной боли. Чёрные глаза без белков моргнули несколько раз подряд, а серебристые нити волос зашевелились, будто в порыве невидимого ветра.

— Что это? — она отступила на полшага, и в её многослойном голосе впервые прозвучало нечто похожее на удивление. — Что ты… излучаешь?

Я не понимал, о чём она говорит, но ясно видел, что-то в моей реакции задело её.

— Интересно, — она наклонила голову, изучая меня внимательнее. — Псионическая активность без осознанного контроля. Эмоциональная проекция девятого уровня. Ты сильнее, чем показывают тесты, Тёмный Лекарь.

Она поднесла руку к виску жестом, странно напоминающим человеческий.

— Однако это вызывает… дисбаланс в моих сенсорных системах. Прекрати это немедленно.

Я не остановился. Наоборот, инстинктивно почувствовав её уязвимость, позволил всем эмоциям вырваться наружу. Чёрные глаза Ксалфы расширились, а серебристые нити волос встали дыбом, словно от электрического разряда.

— Достаточно! — она взмахнула рукой, и этот жест уже не был изящным или контролируемым.

В тот же миг невидимая сила ударила меня с такой мощью, что дыхание вышибло из лёгких. Я пролетел несколько метров и врезался в бок внедорожника с оглушительным грохотом. Металл прогнулся под моим весом, а стекло пошло трещинами.

Диана дёрнулась ко мне, но застыла на месте, когда Ксалфа повернула к ней голову.

— Ты не будешь вмешиваться, Танк, — произнесла она тоном, не допускающим возражений, и Диана замерла, словно натолкнувшись на невидимую стену.

Ксалфа медленно провела рукой по своему лицу, стирая инопланетные черты, как грим. Серебристые нити волос втянулись в череп, голубая кожа приобрела человеческий оттенок, а чёрные глаза расцветились привычными белками и радужками.

— Твоя эмоциональная проекция… неожиданна, — произнесла она уже почти человеческим голосом. — Это заслуживает дополнительного изучения. Куратор должен знать.

Я сплюнул кровь, с трудом поднимаясь на трясущихся ногах. Регенерация уже активировалась, исцеляя повреждения, но каждый вдох всё равно отдавался острой болью в груди.

— Где наши люди? — прохрипел я, поднимаясь на ноги.

Обычно в это время Красное Село бурлило активностью — дежурные на вышках, патрули у ворот, люди, снующие между зданиями. Сейчас всё выглядело безжизненным, словно заброшенный город-призрак.

— В безопасности, — фальшиво улыбнулась Ксалфа. — Я временно приостановила их активность. Так проще работать.

— Приостановила активность? — шокировано произнесла Диана.