Он метнулся вглубь пещеры, через некоторое время появившись с заряженным стрелой ручным самострелом – крайне неприятная хрень. С тридцати метров пробивает человека насквозь. Даже если на нем надет защитный кожаный панцирь. Колобок наставил самострел на меня. Остро отточенный металлический наконечник стрелы, подсвеченный бликами пламенеющих светильников, смотрел прямехонько мне в грудь.

– Брось жмура, а сам отойди в угол пещеры и встань лицом к стене.

– Слышь, умник, – обратился я к нему, – а кто покойника отсюда вынесет? Ты же и твой дружок мараться не захотите. Или я ошибаюсь?

– Бабы вынесут. Они вон какие сильные, столько мужиков сегодня ублажили, и хоть бы хрен. Живее всех живых.

– Оставь их в покое, говнюк.

– Это нам решать, кого оставить в покое, а кого к стенке поставить. Так что не задерживай, а то… – он недвусмысленно помахал самострелом.

– Что «а то», чушкан долбаный? Стрелять будешь? Убьешь меня? Атаман тебя потом с говном съест, – позлорадствовал я.

– Не-е-е. Не бойся. Не убью. Только стрельну, например, тебе между ног, стрела оторвет там все к Риксоловой бабушке – и корешок твой никчемный, и яйца. Все это добро рабу незачем, так что атаман за этот выстрел с меня даже не спросит. Еще вместе посмеемся над тобой, кастратом. Жить будешь, работать тоже, а вот сношаться – уже никогда. Хе-хе-хе, – противно захихикал колобок и в подтверждение серьезности своих слов перевел самострел на область моего паха.

«Ну ты сука и мразь, но ничего… – подумал я про себя. – Юпиний пусть и находится в другой галактике, но это все ж таки планета, хоть и чужая, но она круглая. Так что обязательно свидимся на одной из местных кривых дорожек. Ох и поквитаюсь я с тобой да и со всем вашим отродьем».

Но что бы я себе ни думал и о чем бы ни помышлял в ближайшем будущем, на данный момент пришлось подчиниться. Аккуратно положив тело Алсония на землю, я отошел к стене и повернулся спиной к охранникам. Этого колобку оказалось мало.

– Руки подними кверху так, чтобы я их видел, и прислони ладони к стене.

Осторожный, гаденыш. Пришлось и это приказание выполнить, скрипя зубами.

– Вот молодец. Так и стой и не шевелись. Вы, две козочки, взяли своего папеньку за руки и выволакиваете его наружу, – продолжил распоряжаться колобок.

***

Теперь вернемся к нашим девчонкам и Андрею… У тех, в отличие от меня, пока все более или менее складывалось. Конечно, дорога до Сейноры на таком ужасающем транспортном средстве – далеко не сахар, и хотя расстояние до столицы империи от того места, где мы расстались, не такое далекое, но за тот промежуток времени, что они находились в пути, их прилично вымотало. Езда под палящим, не знающим жалости солнцем под аккомпанемент жуткого скрипа колес, в тайной тревоге, ожидая, что одно из них, а возможно, и все разом, вот-вот отвалится к чертовой бабушке. Беспрерывно больно стукаясь о деревяшку сиденья пятой точкой, постоянно ощущая ею и всем позвоночником любой бугорок, кочку или малейшую неровность дорожного покрытия, плюс душевыматывающая зубодробильная тряска, согласитесь, не самое приятное времяпрепровождение. Да и это еще не все – сильно провоцировал органы обоняния, заставляя при этом обильно слезиться прекрасные девичьи глаза, специфический мускусный запах, который источали лошадки, да и возница тоже вряд ли что-нибудь слышал о такой вещи, как личная гигиена, а если слышал, то она не была сильной стороной его природной натуры. Правда, надо признаться, острота запаха через некоторое время стала не столь отчетлива – то ли попривыкли, то ли дорожная пыль, поднимаемая копытами неспешно бредущих тяжелых животных, оседала на пассажирах, их одеждах, забивая поры, ноздри, глаза и заставляя время от времени чихать. Ее сухой мучной привкус ощущался во рту, и она вовсю скрипела на зубах. Непередаваемое ощущение.

Поэтому все вышеперечисленное далеко не самым благоприятным образом сказывалось на общем самочувствии наших девушек и их верного сопровождающего Андрея, вызывая легкую дурноту у представительниц прекрасного пола и потихоньку растущее раздражение вкупе с непреодолимым желанием быстрее уже приехать.

Ехали молча. Во-первых, чтобы случайно оброненным словом не сказать что-то лишнее, тем самым выдать себя. Не стоило привлекать ненужное внимание со стороны возницы.

Тот хоть и сидел молча, но по его напряженной спине и слишком ровно поднятой голове видно, что ушки у старого хрыча на макушке. Они – ушки – работали как локаторы, непрерывно сканируя окружающую его среду. А во-вторых, не хотелось наглотаться еще больше пыли, ее во рту было и так более чем достаточно.

Наконец дорога стала шире, ям и ухабов меньше, зато разнообразных повозок, устремившихся в столицу из разных регионов Лукренона, не счесть. Они, то и дело обгоняя телегу, на которой передвигались девушки с Андреем, на всех парах летели в сторону столицы, торопясь попасть в Сейнору до ночи, чтобы там с комфортом расположиться на ночлег и побродить по вечерним улочкам и проспектам, всем нутром ощутить мощный пульс большого неспящего города, поглазеть на местные достопримечательности, походить по тамошним злачным заведениям. Кто охоч до разного рода сексуальных утех, то милости просим – лучшие девочки и мальчики на ваш выбор, двери публичных домов распахнуты настежь, приходи, выбирай, плати, пользуйся. А кому-то просто хочется пошариться по пивнушкам, чтобы хорошо выпить и закусить, посидеть с чувством, с толком, с расстановкой или найти какое другое приключение на свою задницу.

Короче, здесь каждый в преддверии большого праздника подыщет себе занятие по душе, на любой вкус и кошелек. Сегодня можно оторваться по полной, чтобы потом было что рассказать знакомым и друзьям, которые не смогли по разным причинам посетить празднества, устроенные в столице в честь такой всеми любимой и почитаемой богини Парлолы, и которые потом будут с завистью слушать сильно преувеличенные рассказы счастливчика, побывавшего там, больше напоминающие красочную недостижимую сказку, чем ту реальность, в которой на самом деле тусовался рассказчик.

Сейчас все повозки, телеги и колесницы, громыхая и скрипя колесами, под окрики возниц, фырканье лошадок и цокот копыт нестройной колонной в несколько рядов заполонили почти всю дорогу, ведущую до Сейноры. Движение стало более упорядоченное и медленное. Обогнать кого-то уже было невозможно, и повозки, соблюдая короткую дистанцию, двигались друг за другом. В обратную сторону мало кто ехал. Этим одиночкам, пытавшимся выбраться из города, чтобы ни с кем не столкнуться и не быть затоптанными основной массой гужевых повозок, приходилось двигаться очень медленно, с