— Должники которые наши, нашел? — вопросительно глянул Седой на приятеля, — Есть сведения, куда эти голубки лыжи навострили?

— Мы с тобой думали, что они в Тегульдет подались или дальше — к монголам. — и Рафаил с кривой ухмылочкой отрицательно покачал головой, — Я тут плотно их исчезновением занялся и ты знаешь, второй день пребываю в непонятках конкретных.

— Что там еще? — насторожился Седой, — Не тяни кота за причиндалы, выкладывай, Раф!

— Надавил я на подружку этой Валентины, так она божится, что их вывел из Радиуса какой-то маг.

— Чего- о? — протянул Седой, даже привстав со стула от удивления, а потом искренне рассмеялся, — Друг, этой шутке сто лет в обед, постоянно кто-нибудь байку травит, что отсюда есть выход! Может, она просто подругу покрывает или ей самой лапши на уши навесили?

— Нет, точно не покрывает. Когда надавили, все что знала, выложила. Где-то в Латате живет мужик, возле самой границы. Обладает какими-то сверхъестественными способностями и за тысячу долларов выводит группы людей во внешний мир. Но не больше троих за раз.

— Ты реально думаешь, что не сочиняет? — уже задумался Седой, а потом кивнул, — Так-то сходится, они у нас как раз тысячу долларов в долг взяли, причем на любые проценты согласны были. Впрочем, люди, попавшие в переплет, на что только не идут. А эти, говоришь, свалить решили? — он подумал еще и, медленно выдохнув, покачал головой, — Нет, все равно не верю!

— Валер, я занимаюсь этим вопросом и думаю, рано или поздно, докопаюсь до сути. — пообещал Татарин, — И рано или поздно мы или эту парочку тут прижмем, или все по этому загадочному магу выясним — другого варианта нет.

— Займись этим. — ответил ему шеф задумчиво, а через минуту продолжил, — Здесь мы можем быстро стать королями, подмяв под себя рынок героина. Но быть всю жизнь королями свалки на окраине мира, перспектива не из лучших. Если выйдем в мир, получим в сотни раз больше возможностей — особняки, яхты, самолеты, красивые метиски и красоты океанских побережий! Ты только представь, Раф, какие там откроются возможности у людей с деньгами! Ларьки и магазины, что трясет Кабан, это детские игры по сравнению с рынком наркотиков. Да и уверен, прикроют этот рэкет через год-другой, кто сможет тягаться в этом с государством?

— А героин, думаешь, не прикроют? — спросил его Рафаил.

— Люди слабы и падки на пороки, да и героин — это миллионы! Десятки, а то и сотни миллионов, причем в зеленой валюте. Кто его прикроет? Главное не жадничать и делиться с власть имущими. Ты можешь спросить — а если попадется честный мент или честный чиновник администрации? — усмехнулся Седой и сам же ответил на свой вопрос, — Бывает, но на одного честного приходится дюжина продажных, которые сами же уберут из своего стада эту белую ворону! Нам даже руки марать не придется. Наркотики и их рынок — вот настоящий ключ к богатству и власти, в Москве, в Питере, да хоть в Париже! Если действительно есть отсюда выход, то мы будем королями части настоящего мира, а не этой свалки.

— Так даже, если есть, то есть только выход. — пожал плечами Татарин, — Много мы унесем с собой?

— Уже сейчас у нас столько валюты, что на первое время нам точно хватит. Хватит обосноваться в любом городе и заявить о себе. — уверенно кивнул Седой, — Да и поверь мне, если нашли выход, то сто процентов найдут и вход! Займись этим делом, Раф, займись плотно. Хочется верить, что это не просто слухи и они имеют под собой основу!

* * *

Буханка с парнями и черный автобус Мерседес директора колледжа выехали рано утром. Димка же еще с вечера перешел в маяк переходом и половину времени потратил, прокачивая ману и оттачивая боевые навыки мага, вспомнив все, чему его обучал дон Хоакин. Он вновь и вновь тратил, расходовал свой запас маны, а потом наполнял его энергией из кристалла силы, словно ныряльщик за жемчугом вентилирует легкие, вдыхая и выдыхая перед затяжным погружением.

Вечером, перед самым уходом к маяку, ему позвонил Смирнов, но не вызвал к себе, как это обычно бывало, а сам подъехал к высотке, сидя за рулем примелькавшейся белой Нивы. Ковалев пригласил Василича на чай в квартиру, но тот мотнул головой, отказываясь, и позвал парня в машину.

— Ненадолго я, так сказать, напутствие дать и предупредить, что с вами Марков поедет.

Димка хотел спросить, зачем там нужен особист, но сдержался. И так понятно, полковник хочет получить сведения из первых рук. Но Ковалев покачал головой и ответил:

— У нас в буханке места не будет, пусть с Валоффом… с Валом, короче, едет.

— Пускай! — легко согласился Смирнов, не став настаивать, и сказал, — Грузовик со взводом пограничников еще вчера в Степановку уехал. Там Суховей за главного, ты его уже знаешь. Так, на всякий случай, но подстрахуют тебя, если понадобится.

«Ладно, лишними не будут, мало ли что у пришлых на уме. — подумал Дмитрий, — А не рассказать ли Смирнову про тему с разменными монетами? Даже если я… ну в общем, только выход Косты во внешний мир медным тазом накроется, а установка и алтарь никуда из высотки не денутся. Если Колян все под контроль возьмет, то и без меня могут прибыль с чеканки монет получать. Надо поговорить с полковником, раз возможность представилась.»

— Иван Васильевич, я с вами насчет разменной монеты хотел поговорить.

И Дмитрий выложил все главе по разменным деньгам, алхимическому серебру и чеканке монет.

— Бумажные деньги дешевеют и, думаю, через некоторое время вовсе выйдут из оборота. Правда, все еще в стадии задумки, но у директора выхода нет — открыть сюда проход поезду у него не получается и вряд ли ситуация со временем изменится. Остается только размер оплаты за магический порошок и за пользование алтарем с ним обсудить.

— Значит, думаешь, мы навсегда от внешнего мира оторваны? — вздохнул Смирнов и продолжил, видно посчитав свой же вопрос риторическим, — И какая от вашей задумки городу польза?

— Иван Васильевич, разменная монета появится на руках у населения. Удобно, не нужно будет полтинники на части рубить. И вся работа за нами, мы и ювелиру работу оплатим, и серебро мы уже свое тратить будем. От вас только разрешение на чеканку мелочи, чтобы нас в фальшивомонетничестве не обвинили. — Дмитрий развел руками и предложил, занизив долю города, но был готов торговаться, — Готовы двадцать процентов