Лохматая, с опухшим лицом и уродливым швом на лбу! Наверное, и воняет… когда в последний раз принимала душ?! А духи?

Стоило больших усилий отмести эти мысли. Она шпион и он шпион. Не более! Но… она посмотрела в его лицо и закусила внутреннюю часть губы. Твидовое пальто подчёркивает ширину плеч, придаёт образу силу и элегантность. Тонкое лицо только усиливает образ, вместе с лёгкой щетиной. Что является тем элементом неряшливости, что обязан быть у мужчины.

Несовершенства придают стиль и завершают образ. Идеалы всегда скучны и даже пугают, как симметричные лица.

Ох, Орсар Дей! Мир катится в ядерную войну, а она думает о красоте нового знакомого?! Да что с тобой, Грэйн? Она едва сдержалась от пощёчины само́й себе, затянулась сигаретой и покачала головой.

— Спасибо, что сразу зашли, но думаю вам пора.

— Конечно, увидимся завтра. Там действительно много данных.

Он слегка поклонился и с небрежной элегантностью вышел из комнаты. Оставив Грэйн заливаться краской и тихонько ненавидеть собственное женское естество.

* * *

Нирел не любит океан. Это словно злой и бесполезный двойник неба. Тем более все его вылазки на море оканчивались плохо. Особенно последняя, когда их перебросили на другой конец континента. Наводить порядок в засушливых пустынях, а на самом деле отвоёвывать интересы Руос в добыче редкоземельных металлов.

Впрочем, армия для того и нужна. Чтобы силой продавливать интересы державы.

Политики любят рассказывать про защиту родной земли, граждан и семьи. Но это далеко вторичные цели. Нирел сильно сомневается, что хоть кто-то на другом конце планеты способен угрожать его земле и родным.

Но сегодня противник действительно может и угрожает.

Истребитель летит между серым небом и свинцовым океаном, через падающий снег. Его так много, видимость почти нулевая. Но не для Дроза, что курсирует над облаками, купаясь в лучах солнца. Водяные пары оседают на крыльях истребителя льдом, и Нирелу приходится менять высоту и скорость, чтобы движения закрылок сбрасывали лёд.

Старая машина страдает от непогоды не меньше человека. Но всё же… есть нечто завораживающее в таком полёте через снегопад. Оператор молчит, и Нирел может отдаться магии полёта. Молчат и товарищи по эскадрильи. Все слишком заняты патрулированием. Флот Андера слишком хорошо умеет "прятаться" от систем раннего обнаружения, и визуальный контакт остаётся почти единственным способом.

Когда армада войдёт в зону скопления буёв, будет слишком поздно. У Андера вполне себе могут быть более точные ракеты с ядерной нагрузкой. А второго удара по родине допустить нельзя.

Нирел покосился на приборную панель.

— Сектор Д-4, чисто. Движения не наблюдаю.

— Вас поняла. Переходите в квадрат Д-3.

— Принято.

Новая смена высоты и набор скорости, Нирел почти чувствует, как лёд трещит на закрылках. Но и в этом есть душа полёта. Если что-то достаётся без борьбы, то оно и не ценится. Даже сама жизнь даётся через крики, кровь и боль.

Снежинки похожи на белые росчерки, что мелькают по краям воздушного пузыря, что перед собой толкает истребитель. Они только усиливают ощущение скорости, словно истребитель провалился в подпространство. Ну или что там сейчас нещадно эксплуатируют фантасты?

Океан оборвался каменистым пляжем и безобразным выжженным до запечённого стекла пятном. К серому небу вздымаются оплавленные конструкции, некогда бывшие строительными и портовыми кранами. Нирел выругался и сместил штурвал.

— Говорит, Сирин — пять, — отчеканил он, — у меня неполадки с навигацией. Кажется, сейчас я в секторе С-3. Вижу руины порта.

— Вас поняла. Возвращайтесь на базу для диагностики. Буду вести тебя, сладенький.

Ох, Деус Питар! Ну что за голосок у этой дамы? Даже страшно встречаться лично. Нафантазированный образ легко разобьётся о суровую реальность.

Нирел развернулся и полетел вдоль пляжа, следуя маркерам на земле, в виде вышек связи. Старым, и поставленным недавно, для нужд армии. В этом секторе очень любят хозяйничать ферский корсары. Они, видимо, и сожгли порт. А может, это сделал артиллерия Руос, в отместку за ядерный удар. Нирелу остаётся только гадать. Ему вообще никто не докладывает по обстановке на фронте или планах командования. За исключением тех, что касаются его.

В конце концов, он винтик в огромной машине армии. А деталям не обязательно знать, о чём думает водитель или даже куда едет. Их дело — исправно выполнять команды. Солдат, который думает — плохой солдат. Мысли замедляют реакцию, а каждый приказ должен быть исполнен молниеносно.

К счастью, пилоты имеют несколько больше свободы. Чем Нирел беззастенчиво пользуется.

Впереди из снежной пелены проступают горы, вотчина Кахаар, что молчаливо взирают на чужака в металлической птице. Впереди загораются огни посадочной площадки: выровненного участка старой дороги. Инженерные войска потратили много сил, подготавливая базу.

* * *

Сенатор вскинул голову, услышав истребитель, невольно оскалился. Звериная часть подсознания рычит: это за нами! Вот только ни один пилот не разглядит грязного человека посреди леса.

В правый глаз кольнула снежинка, и мужчина резко опустил голову. Скривился, растирая глазницу. Раньше он любил зимы и снег, ведь это праздник Солнцестояния! Веселье, красивые виды из окна и атмосфера грядущего торжества. Теперь всё иначе. Снег — это сырость и холод, а ещё отчётливый след, по которому только слепой не найдёт.

Вместе с этим пугает незнание, как снег и холод повлияют на трофейный автомат. Винтовка, с которой Сенатор сроднился в учебке, очень не любила сырость и грязь. Впрочем, новое оружие выглядит так, будто его собрали в грязной луже. Сенатор втайне побаивается, что в опасный момент оно даже не выстрелит. Хотя все кому не лень твердили ему о какой-то сверхъестественной надёжности оружия аян. Может так оно и есть, но проверять совсем не хочется.

Главное, добраться до посольства в Фере. Вся беготня, стрельба от бедра с двух рук и прочие геройства пусть останутся во влажных фантазиях киношников и детишек.

Сенатор поправил воротник, поёжился и… почти влетел в широкую спину в камуфляже. На краю тропинки широко расставив ноги, стоит солдат. Винтовка переброшена через плечо и смотрит дулом вниз. Сам солдат что-то бормочет под нос и, видимо, борется с ширинкой. Довольно сложно на морозе управиться с латунными пуговицами. Сенатора, кажется, не заметил. Тот, переборов оторопь, попятился… Солдат вздрогнул и резко обернулся, явно намереваясь накричать на товарища, нарушившего личные границы.

Замер, выпучив глаза на Сенатора, держа руки у ширинки. Рот приоткрылся для крика… грохнул выстрел и