— Дин.

— Что, Александр?

— Заткнись, — прорычал Урский.

— Ну вот ты опять!

Их, кажется, совершенно не заботило то, что химеры зализывали свои раны. А может они действительно дожидались, когда твари придут в порядок, чтобы увидеть на что способно творение Пауков и Кукловодов. Ардан что-то читал такое в инструкции для оперативников Черного Дома, но уже не помнил — лишняя информация, в которой он не нуждался.

Урский, оставляя за собой шлейф из гравия, буквально пролетел над землей. Ард все еще мог уследить за движением его ног, но сомневался, что сможет побежать так же быстро где-то, кроме родной Алькады. Александр, казалось, почти не касался земли.

Причем прямо на ходу он, с двух рук, давил на спусковые крючки. Выстрел за выстрелом, вместе с серебристыми всполохами странного пороха, не менее странные пули вылетали из револьверов. Калибра куда больше, чем могли выдержать запястья и плечи простого человека.

Химеры зашипели и, вместе с их шипением, с их спин срывались все новые и новые облака спор, в которых пули, несмотря на свою «странность» исчезали быстрее, чем достигали цели. Лишь какие-то осколки металла секли тела тварей, но Урского это все, казалось, не заботило.

Сопровождая бег выстрелами, он оказался аккурат между тварями. Самку он откинул ударом ноги, в то время как самцу по спине пришелся удар его кастетов. Ардан мог поклясться, что увидел, как под животом твари на земле расходятся круги пыли, как если бы Урский смог ударом создать такое давление, что оно прошло насквозь и встревожило воздушные потоки.

Самка завыла и с её тела вырвалось облако кислоты, которая лишь каплями стекла по плащу, подставленному под удар. Самец же уже опустил колени вниз, чтобы отпружинить в очередной атаке. У него этого так и не получилось. Блеснули метательные ножи Эрнсона. Каждый из них вонзился аккурат перед мордой монстра. Вспыхнули печати на деревянных рукоятях, а следом за ними ножи засияли яркими вспышками молний, сплетающихся в очертания рыболовной сети.

В итоге вместо того, чтобы прыгнуть на Урского, самец, обжигая руки и тело о искрящуюся сеть, отбежал в сторону. Эрнсон же, не хуже самой химеры, в с разбегу сиганул в воздух и, еще в полете, выбросил вперед очередные два ножа. На этот раз печати на рукоятях вспыхнули прямо в воздухе и вокруг самца заклубился серый, непроглядный дым. А Дин, оттолкнувшись от оплавленного фонарного столба, чем изменил направление, избежал выстреливших в него костяных игл (будто заранее знал, что в него что-то прилетит) и метнул в дым последний клинок. Тот, только коснувшись лезвием границы дымовой завесы, мгновенно вспыхнул ярким пламенем и следом улицу сотряс оглушительный взрыв.

— А что насчет премии за поимку⁈ — выкрикнул Милар, который с абсолютным спокойствием наблюдал за происходящим.

— Лучше уж… премия за… ликвидацию… — рычал Урский, прерываясь на то, чтобы совершить очередной удар.

Он двигался быстро, очень быстро, но химера оказывалась быстрее. Раз за разом она успевала увернуться от его кастетов, надетых поверх защитных перчаток, и плюнуть в ответ кислотой, от которой Урский прятался в плаще. Выставлял его на манер крыла или щита, а затем, отбрасывая край в сторону, снова переходил в атаку.

Эрнсон же, приземлившись спиной к спине со своим напарником, выхватил боевые ножи. Левый он взял обратным хватом, а правый — прямым.

Оба — и Дин и Александр действовали слаженно, быстро и четко. Как если бы читали мысли друг друга. Ардан не видел такого ни в отряде Йонатана, ни где бы то ни было еще. Хотя, если подумать, то кроме сумбурной схватки с Лорловой, он вообще прежде не видел работу оперативников.

Эрнсон и Урский прижались друг к другу лопатками, а затем используя товарища как точку опоры, рванули в разные стороны. Урский, ныряя вниз, обманул самку, прыгнувшую вверх. С силой выставив правую ногу, буквально по щиколотку закапывая ту в податливую землю, Урский остановил свой бег и, прежде чем самка среагировала, ударил апперкотом снизу вверх.

Спящие Духи… Арди помнил силу Гуты и Урскому явно было далеко до Духа Хранителя, но то, как вокруг кулака Александра задрожал воздух (как над костром) говорило о многом. Одним единственным ударом он начисто снес голову твари, отрывая ту от шеи. А вторым, перемещаясь вправо, он заставил тело монстра согнуться вдоль его предплечья, после чего с громким хлопком отлететь в соседнюю стену. Туша врезалась в кирпич и свалилась на землю, оставшись неподвижно лежать на гравии.

Сам Урский тяжело дышал, а Арди казалось, а может и нет, что на его лысой голове шевелятся узоры татуировок.

Эрнсон же двигался лишь немногим медленее, но куда плавнее и изящнее. Будто стебель травы, лишенный костей, ведомый в танце порывами ветра, Дин описал два изящных круга вокруг самца, пытающегося дотянуться до следопыта клыками и костяными пальцами. Но каждый раз ему не хватало всего пары миллиметров, чтобы задеть хотя бы край плаща оперативника Черного Дома, а вот Дин такой проблем отнюдь не страдал.

Его ножи даже не сверкали, а скорее вибрировали крыльями настырного комара. И каждая такая вибрация, каждый выпад и взмах, неизменно заканчивались глубокой полосой пореза или окровавленным отверстием на теле твари. Наконец, очередной взмах клинка пришелся аккурат между позвонков монстра. Потеряв контроль над тело, тот свалился, но страдал недолго — следующим же мгновением нож погрузился в его череп по самую гарду. Тварь дернулась и застыла.

— Сколько? — в своей немногословной манере, тяжело дыша, вытирая лоб, спросил Урский.

Чтобы не делали с его телом татуировки, одаривая владельца далеко не человеческими физическими способностями, они явно забирали не менее щедрую плату.

Эрнсон же, с хрипом отойдя в сторону, дрожащей рукой вырвал клинок из головы твари. Он обливался ничуть не менее крупными градинами пота.

— Эксов… девять… на каждого… — голос Дина вырывался из горла со свистом и мокротой. — Или больше, если… в них что-нибудь… найдут… полезное.

Все же, как бы умелы и сильны не были оперативники их отдела, они все еще оставались людьми. Не мутантами, как Йонатан Корносский, и не полукровками Первородных, как Ард. И именно потому они проникся к ним даже еще большим уважением, чем прежде.

Одно дело бросаться в горнило битвы, когда ты способен выдержать его жар без особой для себя угрозы, и совсем другое, когда каждая твоя,