Чтобы кое-как привести девушку в чувство, я усадил её на матрац на полу перед большим выбитым окном. Пускай посмотрит на звёзды, обдумает всё как можно лучше. Этот вид должен успокаивать. Тем временем я вытащил пару алюминиевых банок из тазика с водой. Поздней осенью это сошло за отличный холодильник для газировки. Лишь бы не замёрзло раньше времени.

«Я тебе нравлюсь?». Что это на меня нашло? Немного странных и неприятных воспоминаний. Ещё один акт беспардонности и эгоизма с её стороны. Брррр. Такой характер невозможен. Как можно заставлять себя пить дынный сок, если он тебе не нравится? Нравится… Серьёзно, никак в толк не возьму, что предыдущие я находили в ней. Она грубая, странная. Кхм, скорее всего также думает и обо мне.

— Айк, это сюда ты часто убегал?

— Да. Мне хотелось вспомнить что-то из прошлых жизней, чтобы лучше понять нынешнюю, узнать, почему всё так отличалось.

— Понятно.

Я протянул Эмили корейский клубничный сок с кусочками ягод. Это её любимый. Специально припас на всякий случай, чтобы задобрить её в случае раскрытия моего тайного убежища. Кто бы мог подумать, что тот день действительно настанет. День, когда я приведу её сюда, на место нашей победы.

— Тебе не стоит беспокоиться. Я не настаиваю. Просто предложил в порядке бреда, — решил я свести давление к минимуму.

— Нет, всё в порядке. Просто это неожиданно. Не думала, что ты бегал сюда.

— Это почему?

— Ну, после твоих подпольных боёв… Мне думалось только худшее.

— Ты же не считаешь меня наркобароном или работорговцем?

— Что? НЕТ!

— А-ха-ха.

Мы медленно потягивали свои напитки, сидя в полной темноте, озаряемые лишь глухим светом зелёных химических ламп. Небо выдалось на удивление чистым для осени. Глядя на звёзды, я могу думать о них, как об уже пройденном пути. Интересно, на скольких из них побывала моя проекция. Видел ли кто-нибудь каждую звезду? Наверняка для этого нужно быть Богом. Ведь никакой жизни не хватит облететь их все.

*ЖМАК*

Эмили потянула меня за рукав толстовки. А она держит довольно крепко, не ослабляет хватку. Мне даже стало не по себе от этого её выражения лица. На нём смешано стеснение и настойчивость. Взрывная комбинация. Страшно.

— Но откуда у тебя деньги?

— Воспользуемся карточкой Анкельда. Я больше не боюсь использовать такую валюту.

— Ты идёшь на такие жертвы ради этого дома…

— Да какие тут жертвы? Ха-ха. Давно следовало перерасти подростковое бунтарство.

Эмили снова задумалась, однако, не отпустила мой рукав. Тем временем я вытянул всю газировку из своей банки и швырнул её в импровизированную мусорную корзину из перевёрнутого стула, замотанного рваной тканью. Ну, а что? Экономия везде должна быть, особенно если ты работаешь мойщиком окон на полставки. Кстати, меня, наверное, уже уволили за столь долгий прогул. Было трудно найти даже такую работу. Вся прелесть в отсутствии общения с людьми.

— Эм… А можно мне самой выбрать комнату? — робко донеслось сбоку.

— Что? Разве мы не в одной комнате будем?

— Нет! Я не согласна!!!

— Стой, стой, стой. Конечно же, я шучу. Не верь всему, что я говорю.

Я и, правда, шутил. Для меня это также неприемлемо, как и для неё. Стоит только представить… Лучше этого не делать! Эмили, ты такая доверчивая. Стоп, до меня только сейчас дошло. Комната!

— Значит, ты согласна?

— Ну, как бы банально не звучало, мне всё равно где жить, если ты будешь там. Должен же тебя кто-то в школу будить… Ой, я сказала, не подумав. Прости!

— Да ничего. Всё нормально. Я рад.

— Я тоже.

Разве нужно слышать что-то ещё, чтобы чувствовать себя счастливым? Мне кажется, этого вполне достаточно. Впервые за долгое время я чувствую себя полностью свободным от правил и обязательств. Мне стоит начать работать над собой, чтобы стать более подходящим человеком для неё.

Эмили легла и положила голову мне на колени.

— Кхм, я, конечно, всё понимаю, но, как бы сказать, это немного странно…

— Можешь помолчать? Я пытаюсь придумать интерьер для чердака. Здесь можно сделать много чего интересного. Как тебе, например, большой теннисный стол вон там?

— ЧТО?! Только бильярд!

— Ха-ха-х. Не надейся. Этому месту не хватает женской руки.

Надо же, мы уже ссоримся из-за дома. Я так счастлив. На лицо сама собой наскочила улыбка.

— Чему ты улыбаешься?

— Кто бы знал…

6 ноября 2017 года, 4:13 дня, старшая школа имени Роберта Барроумена.

— Кто этот парень?

— Он солидно одет. Чей-то богатый отец?

— Слишком молод для отца.

И, правда. По школьному коридору прогуливается неспешной походкой довольно контрастный человек. Он лысый, однако, с лёгкой бородкой. Из-под дорогого делового костюма вылезают татуировки, плавно переходящие в голову и завершающиеся трискелионом на затылке. Погодите-ка…

— Зик?!

Мужчина прошёл мимо меня, но через пару секунд остановился. Он повернулся, однако, это не было то простодушное выражение лица, коим обычно владел Зик. Настоящий, серьёзный оскал, грубая деловая хватка.

— Привет.

— Ты что здесь делаешь? Да ещё и в таком виде…

— Позвольте представиться, Зик Пенбер, опекун Айка Митчелла и Эмили Като.

— ЧТО?! — вырвалось из моей глотки.

Я выпала в осадок. Этот идиот наверняка проставился другу, чтобы скрыть от родителей факт своего исключения из школы. Да, я знаю, как в прочем, и все остальные. После того хэллоуинского концерта ни один человек в школе не мог не знать о Митчелле и «Явлении шторма». Даже мой одноклассник, Уолтер, выбился в люди в качестве их менеджера. Пусть не сильно обольщается. Он скорее нечто вроде чернорабочего.

Но быть настолько тупым, чтобы вызвать в школу друга-алкаша вместо родителей… Это не прокатит! Айк, ты окончательно перешёл границы. Я понимаю, твоё исключение вызовет широкий резонанс. Даже сейчас много недовольных. Как вы понимаете, большинство из них девушки. Ну, не знаю чем, но уверена — ты это заслужил. Сам виноват, хм.

— Зик, у тебя совесть вообще есть? Ты помогаешь ему врать! Родители Айка могут найти минутку на своего сына, даже если работают допоздна.

— Ты о чём?

Зик достал из кармана пиджака файл. Он развернул его и показал мне. Настоящий документ, подтверждающий родительские права. Датирован 2 июля 2017 года. Зик Пенбер в возрасте 28 лет… опекун?! С какого?!

— С какого?! — сорвалось с моего языка.

— Со второго июля…

— Да я не про это! Почему? Где его родители? Они настолько далеко и надолго