Те же импортные этого не понимали, например. Потому что у них национальная гвардия — это просто ополчение из резервистов.

— Парни, это было сложно, — сказал он. — На самом деле нам очень сильно повезло, что удалось победить. И дальше легче не будет, можете мне поверить. Но в конечном итоге… Очень сильно зависит от того, встанут на нашу сторону люди или нет. «Воронов» ненавидят все, еще больше, чем оккупантов, мы видели это в деревнях, которые освободили. Так что, я уверен, все будет хорошо…

Он переглотнул и продолжил:

— В конечном итоге мы вытянем это все. Но пацаны сегодня в большинстве своем погибли из-за случайности. Так что… Береженого Бог бережет. Думайте о том, чтобы не только врага положить, ну и чтобы самим головы сберечь. И слушайте Края. Он действительно хороший командир. А теперь за победу, парни.

Мы выпили еще раз, а потом пошел разговор. Народ, естественно, разделился на кучки, все пили периодически. Торжественная часть типа закончилась.

В принципе я мог подойти к любой из этих кучек и поддержать разговор — хоть к «росгвардейцам», хоть к ЧВКшникам, хоть к деревенским мужикам, вместе с которыми, кстати говоря, встали и охотники из Краснокаменки. Но мне почему-то не хотелось, так что я так и остался стоять один.

Почувствовав на себе взгляд, повернул голову и увидел Сашу, которая стояла чуть в стороне с бутылкой вина. Я видел, что до этого она пила водку, но сейчас, похоже, решила перейти на напиток полегче.

— Откроешь? — спросила она у меня, показав бутылку.

— Да, без проблем, — кивнул я, оглядевшись по сторонам в поисках штопора. Не нашел. Вот ведь люди — вино выставили, а штопора ни одного не поставили.

— Вот, держи, — она протянула мне мультитул.

— Спасибо, — я улыбнулся, взял, выщелкнул штопор и принялся вворачивать его в пробку бутылки.

Саша несколько секунд помолчала, после чего спросила:

— Сложно было там?

— Да, — кивнул я. Врать не стал. Какой-нибудь романтический книжный герой сейчас наверняка сказал бы, что ерунда, и что ему море по колено, но увы.

— Ребят жалко, Ильяса. Он добрый был. И у него семья осталась.

— О семье позаботятся, — ответил я, подцепил край бутылки и толкнул мультитул вверх. Пробка выскочила, а Саша тут же подставила чашку, которую я наполнил вином до краев.

— Да куда столько? — возмутилась она.

— Пей, — я улыбнулся. — Ты очень много пережила.

— У меня вообще с алкоголем не очень, — она хмыкнула. — Напиваюсь быстро. Наверное алкогольдегидрогеназы не хватает.

— Чего? — до меня дошло не сразу.

— Ну, фермент такой, — сказала она. — Это вообще забавная штука, даже исследования проводили. Вот у русских его много — так уж естественный отбор сработал. Те, кто пить не умел, спивались и потомства не оставляли. А вот у коренных народов Сибири, например, все очень плохо с этим. Поэтому даже от маленьких доз алкоголя им плохо становится.

— Веселие Руси — питие есть, — почему-то вспомнилось мне. — Не можем без этого жить.

— Чего? — на этот раз не поняла она.

— Да байка это, — пожал я плечами. — Когда Владимир Святой проводил испытания веры, он мусульманам так сказал. Что русские без бухла не могут, а им ведь, сам знаешь, нельзя пить.

— Ну эти — то пьют, — кивнула она на народ. Среди них и крымские татары были, то есть мусульмане.

— Ну, может они Коран буквально понимают, — пожал я плечами. — А в нем написано, что в первой капле вина находится дьявол. А про водку там ничего не сказано.

— Уж не знаю, — она пригубила из своей чашки и кивнула, по-видимому, находя вино пристойным. — Ты-то сам как, Край?

— Да нормально, — пожал я плечами. — Бывало хуже. Когда меня осколком дрона разъебало. Или когда привезли с пулей в пузе. Цел и нормально.

— Ты мне вот что скажи… — проговорила она. — Что ты с Наташей такого сделал, что она сегодня подошла и попросилась в ученицы ко мне? Я так понимаю, что она все это время пыталась валькирией стать. Тренировалась постоянно, пока никто не видел.

— Воительница, блин, — пробормотал я. — Да не так важно, Саш. Главное, что она эту дурь из головы выбросила. А ты уж ее научи, пожалуйста, ну и в помощницы себе возьми. Реально ведь, воевать и без нее есть кому, а врач еще один на вес золота будет. И сейчас, и потом, когда все закончится.

— Ты реально думаешь, что все закончится? — спросила она. — «Вороны», да, исчезнут, теперь и я в это верю. Но остальные… Людям свойственно воевать.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Но нам теперь в этом мире жить. Что с нами будет через двадцать лет, тридцать? А они — наше будущее.

— Да уж. Но вообще, я подозреваю, что через двадцать лет лекарств не останется, и нужно будет людей травами лечить. И анализ мочи делать на цвет, запах и вкус.

Меня передернуло. Это она правду говорит? Или доктора раньше реально чужую мочу на вкус пробовали?

— Что ты? — она улыбнулась. — Как раньше сахар в моче определяли по-твоему? Именно, что пробовали. А сахар в моче — признак диабета, если что. Смертельное заболевание, если не лечить.

— Подозреваю, что инсулина тоже не будет, так что лечить его особо не получится.

— Так-то оно так… — выдохнула она. — И все-таки, что ты с Наташей сделал?

— Тебе точно надо это знать? — спросил я. — Тебе не понравится, Саш, сразу говорю.

Она нахмурилась, сделала еще несколько глотков вина из чашки, после чего спросила:

— И все-таки?

— Я заставил ее пленного пристрелить, — ответил я. — Мы там несколько человек живыми взяли, они нам все равно особо без надобности — рядовые солдаты, мелкие сошки, ничего особенного не знают. Вот и приказал.

— Ты с ума сошел?! — закричала она так, что все обернулись на нас. Разговоры мгновенно прекратились. — Это же ребенок, Край! Это… Это… Жестоко! Нельзя так с ней?

— А что мне еще делать было? — спросил я. — Я уверен был на сто процентов, что она не выстрелит. Так и получилось. Зато теперь она не будет проситься с автоматом бегать, а будет у тебя учиться. Плохо что ли получилось?

— Слушай, иногда я думаю, что ты вообще моральный урод! — заявила она. — Как я могла в такого как ты вообще… Ай!

Она резко