Выйдя из порта, я направился в ломбард. Хитрый еврей встретил меня радушной улыбкой и приторными речами:

— О! Рад снова вас видеть. Вы так возмужали! По-моему, даже прибавили в росте, да?

Не желая тратить время на бессмысленную болтовню, я перешёл к делу.

— Сколько дашь? — Спросив, я выложил на прилавок кинжалы и кольцо.

И снова Измаил Шульман начал своё представление. Крутил, вертел, нюхал, пробовал на зуб, постукивал, проверял баланс кинжалов, как будто что-то в этом понимал. Даже притащил весы и взвесил клинки.

Понимая, что его клоунада меня не впечатлила, Шульман тяжело вздохнул и объявил:

— Кинжалы паршивого качества, заберу по двадцать рублей. Кольцо неплохо сделано. За него дам полтинник.

— Годится, — сухо ответил я.

— Скучный вы человек, — хмыкнул Шульман, отсчитывая наличность. — А поторговаться?

— Время сто́ит дороже, чем те гроши, которые я вырву у тебя с боем, — сказал я, забрал наличность и отправился на выход.

У обочины стояло такси. Водитель, высунув ноги в окно, курил трубку, распространяя по округе плотные клубы дыма. Я подошёл к автомобилю, постучал по крыше и спросил:

— За сколько до союза охотников докинешь?

Сорокалетний мужчина с залысиной и седыми усами посмотрел на меня, нахмурившись. Видимо, я прервал его обеденный перерыв. Неторопливо осмотрев меня с ног до головы, он буркнул:

— Десятка.

— А за пять довезёшь?

— За пятёрку сам дойдёшь, — хмыкнул водила.

— Чёрт с тобой, поехали, — согласился я.

Открыв дверь, я протиснулся в салон и положил Пожирателя костей на колени.

— Смотри ржавчиной всё не уделай, — напряжённо сказал водитель и, ожидая оплаты, уставился на меня в зеркало заднего вида.

Как только я протянул ему десятирублёвую купюру, он немного повеселел и тронул с места.

Да, Хабаровск из окна автомобиля выглядит совсем по-другому. Одно дело, когда ты идёшь пешком и любуешься на толпы спешащих по делам. И совсем другое — когда становишься одним из них и с ветерком мчишься по главной улице.

Ветер приятно развевал волосы, пока я любовался на местных красоток, бесцельно шатающихся по тротуару. Тёплое солнышко пригревало, заставляя жмуриться от яркого света. Красота!

Такси остановилось у ворот союза охотников. Выйдя из машины, я двинул ко входу, где стояли два старика. Однорукий и одноногий. Они курили самокрутки и, как обычно, спорили.

— Да чё ты мне заливаешь⁈ Я тебе говорю, на Шишу напали хунхузы! — заорал одноногий, вскинув руки.

— Какие хунхузы, мать твою⁈ Это якудза! — возмутился однорукий.

— Якудза в Японии, тупоголовый ты баран! О! Смотри, Володька идёт, — ткнул сигаретой в моём направлении безногий. — Дорова! Володь, ну ты это, рассуди, кто прав. Чё за черти на вас напали?

Я пожал протянутые руки и ответил:

— Да откуда я знаю? У них красная броня была с эмблемой дракона.

— Ну вот! — одноногий перевёл торжествующий взгляд на своего друга и ударил ладонью по его плечу.

— Чё «вот»? — проворчал в ответ однорукий. — У якудзы тоже символика драконья!

— Тьфу, баран упёртый! — сплюнул старик. — Никогда не признаешь, что не прав!

— Да пошёл ты к лешему в мошонку! — злобно проскрипел однорукий. — Востоковед хренов!

Расхохотавшись, я попрощался со стариками и направился искать Гвоздева. На проходной меня встретила недовольная физиономия Кольки.

— Чё припёрся? — уставился на меня парень. — Я думал, тебя Никитич взашей выгнал.

— Так уж вышло, что меня примут в охотники. Испытание я прошёл, осталось дело за малым, — произнёс я, замечая, что после моих слов парень помрачнел. — Ну чего ты скуксился? В СОХ теперь на одного бойца больше, это ведь хорошо. Да и при первой встрече мы с тобой погорячились. Лица у всех целы, и это уже немало.

— Ага, — буркнул Колька.

— Ладно, не дуйся. Вот тебе десять рублей. Обмой моё назначение, — я выудил из кошелька купюру и положил на стол.

Я планирую задержаться в СОХ, а каждый день смотреть на кислую мину Кольки у меня нет никакого желания. Увидев деньги, парень тут же заулыбался, забрал бумажку и протянул мне руку.

— Добро пожаловать! Тебя ведь Владимир зовут? — поинтересовался он, и я кивнул. — А меня Николай. Вот теперь действительно приятно познакомиться. Если ты Никитича ищешь, то он в тренировочном зале.

Спустя пару минут я был на месте и не мог понять, туда ли я зашел. Зал больше напоминал пыточную камеру. Шишаков и Васян тренировались. По крайней мере, так считал Гвоздев.

В центре зала шло сражение двое против одного. Гвоздев спрятал одну руку за спину, а во второй сжимал деревянный меч. Шиша и Васян стояли напротив и едва дышали. На лицах обоих красовались кровоподтёки и набухающие синие шишки.

— Мало я вас тренирую, бестолочи. Чего встали? Если не нападёте, то нападу я, — прорычал Гвоздев.

— Егор Никитич, да мы всё поняли. Будем больше стараться и… — пробормотал Васян, но договорить не успел.

Старик едва уловимо сместился вперёд и подсёк клинком ногу бойца, обрушив его на землю. После чего деревяшка вонзилась в живот Васи, заставив его закашляться. Шишаков попытался атаковать Гвоздева, но Никитич был на десять шагов впереди.

Рукоять деревянного меча ударила в подбородок Шише, отбросив его назад. Пока он отступал, Гвоздев нанёс два удара. Один по кисти противника, сжимавшей меч, а второй в район печени. Шишаков выпустил оружие и упал, скорчившись от боли.

Заметив меня, Гвоздь обратился к поверженным:

— Выметайтесь отсюда. После обеда продолжим.

Голос его был полон разочарования и презрения. Шиша и Васян с трудом поднялись и поплелись на выход.

— Егор Никитич, за что вы их так? — спросил я, хотя ответ был очевиден.

— А то ты не знаешь? Из-за этих кретинов погибло два моих человека. Шишаков должен был прирасти к кораблю и не сходить с него до самого завершения плавания. Но нет же! Голос члена, как всегда, оказался громче голоса разума. Болван рыжий, — зло выкрикнул Гвоздь, так, чтобы Шиша его услышал. — Ну а теперь перейдём к тебе, — прошипел Никитич и замахнулся деревяшкой.

Я интуитивно отпрыгнул в сторону, хотя головой понимал — если Никитич захочет ударить, то я не смогу уклониться.

— Чего ты скачешь как блоха? — усмехнулся старик. — К тебе у