Нет уж. Не нравится — это ещё не повод скармливать человека твари.

Тьма огорчилась.

Но мы присмотримся. А там… мало ли, как пойдёт.

Я всё-таки представлял его иначе. Стереотипней, что ли? Этаким злым старцем дракуловатого вида, непременно в чёрном плаще и с тростью.

Трость имелась.

А вот плащи давно уже вышли из моды, потому и обрядился Шувалов-старший в элегантный костюм светло-серого цвета. И старым он не выглядел. Высокий. Породистый — сразу понятно, в кого Димка пошёл, тут никакие экспертизы не нужны. И вежливый до оскомины. Улыбается. Раскланивается.

Если ему и не нравилось происходящее, то он ничем этого не выдал.

Димка сделал шаг вперёд и подбородок задрал, чтобы выглядеть солидней. Ну или по привычке.

— Отец. Позвольте представить вам моего товарища Савелия. И его сестру. Татьяну Ивановну. Татьяна Ивановна, это мой отец. Алексей Дмитриевич Шувалов.

Татьяна присела как-то так, как оно принято в обществе. Причём при всей нелепости этого вот упражнения, она умудрилась проделать его с немалым изяществом.

— Добро пожаловать, — сказала она, ничуть не смущённая ни силой, ни взглядом, которым её одарили. Впрочем, как и дом, и меня.

Шувалов-старший наверняка оценил и место, где наш дом расположен, и в целом его целиком, со старой разномастною мебелью, стёршеюся позолотой и общей неказистостью.

— Доброго дня, — он мило улыбнулся и вручил Татьяне букет. — Несказанно рад знакомству. Много слышал от сына о вашем…

— Брате, — спокойно ответила Татьяна и тоже мило улыбнулась. — Я счастлива, что Савелий столь быстро обзавёлся друзьями. У него сложный характер…

И на меня покосилась.

А я что? Стою. Грудь вперед, живот втянул, хотя его не было, но всё одно. Глаза таращу, изображая нечеловеческий восторг от встречи. И прям чую всем организмом интерес к скромной своей особе.

— Понимаю. Сложный характер — это всегда… сложно.

Типа шутит так?

— Но и я рад, что у моего сына такие друзья, которые… не оставили его в сложной ситуации, — а это уже сказано без всяких шуток. — Однако, если вы позволите… времени у меня не так много.

— Конечно, прошу. Николай Степанович сейчас заканчивает…

Это с Яром.

Орлова Николя осмотрел быстро, сказав, что в целом всё весьма даже неплохо, но нужно больше времени уделять отдыху и развитию дара.

Шувалов-старший с Танькой удалились, а мы вернулись в библиотеку.

Ага, и Демидов уже тут. Быстро управились.

— И как? — Метелька озвучил вопрос, который волновал многих. И протянул Шувалову бублик. На кухню сбегал?

— Откуда? — я вот от бублика отказываться не стал, как и Димка.

— Я в булочную позвонил, они и принесли, — Метелька устроился на подлокотнике старого кресла, и положил на колено тетрадь по словесности. — Слушай, а тут как писать надо? Арифметические изыскания…

Он произнёс это по слогам.

— Теперь-то красота, с аппаратом, не надо ноги бить. Позвонил и сиди, жди булок.

— Яр, ты как?

— Да нормально так-то… но целитель изрядный. От нашего меня так не пробирает. А этот сказал, что у меня мышцы зажатые. Где-то там. И чего-то надавил, потом силой. И как-то вот, — Демидов руки поднял и помахал. — Не болит и не тянет. Вроде как я их ещё давно зажал. А наш и не видел… слушай, а если ему денег заплатить? Неудобно так-то.

— Это не ко мне, — я покачал головой.

— Обидится, — Шувалов ел бублик, аккуратно отщипывая кусочки. — Я только заикнулся, а он сразу ответил так… что, мол, занимается по просьбе невесты, и потому не стоит беспокоиться о деньгах…

— Тогда и вправду не стоит, — я пожал плечами. — Надо будет, поверь, Николя с твоим папенькой договорятся.

— Не уверен. Знаешь, обычно люди чувствуют наш дар. Даже если закрыться полностью, всё равно остаётся что-то такое… вызывающее неприязнь. Или правильнее будет сказать, отторжение? — Шувалов был задумчив. — У дарников. А у обычных — страх. Он же словно и не заметил… и так… даже когда сила почти…

Он замолчал.

— Договаривай уже, — потребовал Орлов. — Что случилось?

— Дар… нестандартно среагировал. И вчера… с Елизаром… ему не нравилась эта чужая сила, но я сумел восстановить контроль. А сегодня едва не случился всплеск. Точнее он бы случился, если бы не твоя сестра. Её тень просто появилась и вытянула излишки силы.

Ага, а с моими делиться не стала.

Хотя сколько там тех излишков.

— И всё успокоилось. И… в общем, Николай Степанович сказал, что есть признаки стимуляции роста дара. Какие-то характерные изменения структуры, но пока на начальном уровне. Поэтому отца и позвал.

— Да уж… а ваш целитель не замечал?

— Нет.

— Интересно…

— Я спросил. А Николай Степанович сказал, что… в общем, изменения на этом этапе незначительны. И что если не искать их целенаправленно, то и не увидишь. Что человек, который прежде не сталкивался с подобным… он просто решит, что имеют место некоторые индивидуальные особенности развития и только. А деградация каналов станет заметна уже много позже.

— То есть, ваш целитель ни при чём?

— Не знаю. Отец точно будет его проверять. Но… если так…

— А это лечится?

— Да, — Шувалов доел бублик. — Мне уже намного легче. И… Николай Степанович говорит, что и особого лечения не требуется, что организм сам восстановится, но нужно убрать источник отравления. И просто гасить вспышки силы, если таковые будут, но не блокираторами, а… как в этот раз.

Он поглядел на Призрака, который, растянувшись поперек порога, принялся вылизывать Бучу. Та ворчала и пыталась выбраться, но Призрак придавил её когтистой лапой.

— Я так полагаю, Николай Степанович обсуждает с отцом и твоей сестрой возможные варианты.

Это какие?

Хотя, какие тут варианты. Или я еду жить к Шуваловым, или Шувалов остаётся у нас. Прям даже не знаю, что мне нравится меньше. Он же, подкинув Призраку комок силы, который тот великодушно уступил Буче, поинтересовался:

— А у тебя ещё одной сестры с даром нет?

— Вроде нет. Насколько знаю. А тебе зачем?

— Для кузена, — ответил Орлов. — А я говорил, что надо бы пошевелиться, пока о помолвке не объявили. Теперь всё. Хотя, Сав, ты сестре намекни.