Она застонала — кажется, я сделал ей больно, и от этого больно стало мне.

Марина — совершенство, и делать ей больно нельзя. Да я порву на лоскуты любого, кто обидит эту богиню! Как я вообще раньше жил без неё, как…

Стоп!

Забивший голову густой туман молнией пронзила одна единственная мысль: это не я.

Не я.

Девушка отчаянно захрипела, когда мои пальцы вцепились в её горло. Я рывком встал с табуретки и поднял Марину перед собой. Рука даже не дрогнула, с моей силой я мог бы поднять и двух таких Марин.

Её лицо налилось краской, руки отчаянно вцепились в моё предплечье. Розовые нарощенные ногти опять пронзили мою кожу, но я едва это заметил.

Девушка болтала ногами, из глаз ручьём потекли слёзы, а из носа — сопли.

Я придвинул её лицо к своему и тихо прорычал:

— Сделаешь так ещё раз — и я сверну тебе шею.

Потеря себя, мысли в голове — чужие и неестественные… По спине пробежал холодок. Срань господня! Вот он — контроль над людьми. Пусть пока и примитивный, банальное соблазнение.

Олег то же испытывает, когда его клинит, и он перестаёт сам управлять своими действиями?

Чувство, надо сказать, отвратительное.

— Или… — продолжил я, — … прямо сейчас тебя прикончить? Чтобы такая херня точно не повторилась. Ментальная бомба замедленного действия прямо в нашей группе, мать твою. Как считаешь, у меня хоть одна причина доверять тебе есть? Хоть одна — чтобы не избавиться от угрозы сразу?

Она задёргалась, отчаянно пытаясь кивнуть головой. Я выдохнул — и разжал хватку. Марина с грохотом рухнула на пол, пару секунд без толку разевала рот, как выброшенная на землю рыба. Наконец — со свистом вздохнула и принялась жадно глотать воздух, схватив себя за горло с отпечатками моих пальцев.

Я сходил к умывальнику, вернулся с полотенцем.

— Вытрись.

Всё содержимое носа у неё сейчас было на лице. Девушка сгребла полотенце, принялась оттирать губы и щёки, неловко прикрывая локтями грудь. Коротко покосилась на меня — и старательно высморкалась.

Я сел напротив неё на корточки, прибив к полу тяжёлым взглядом. Она отползла к кровати и с ужасом уставилась на меня, выронив полотенце.

— Пока что я вижу только одну причину, по которой мне не стоит убивать тебя, — произнёс я спокойно. — И эта причина — использование твоих навыков в своих целях. Только вот, это не окупает того, что я не могу доверять тебе. Опасности от тебя больше, чем пользы. Не говоря о том, что на тебя охотятся монстры твоего бывшего.

И…

Я откровенно блефовал.

Ну буду я убивать девушку только из-за того, что она дура.

Ей, впрочем, об этом знать не нужно. Пусть считает, что цели у меня исключительно корыстные. Это тот язык, на котором она привыкла разговаривать, продавая себя очередному толстосуму, который готов раскошеливаться за доступ к юному телу и сомнительный статус щедрого папика.

Марина молчала, тяжело дыша. Сказать ей, похоже, было нечего.

Я поднялся, подобрал с пола её футболку. Швырнул девушке:

— Оденься.

И отвернулся. Спину ей подставлять было не страшно: даже если девушка метнётся за мечом или другим каким оружием, я её успею обезвредить уже на втором шаге.

Доброслав в прокачку своих женщин вкладываться не стал, Марина сейчас — самый обычный человек. Ну, только с навыком.

Несколько секунд за моей спиной слышалось только тяжёлое дыхание, потом она всё-таки зашуршала одеждой. Скрипнула кровать — Марина поднялась с пола.

— Я ты мне правда понравился, — буркнула она. — Суровый, симпатичный. Ну, так — по-своему. В Голливуде тебе только русских ликвидаторов давали бы играть. Но… — вздох. — Ещё ты меня пугал немного. Теперь ясно, почему.

— А давай-ка проверку, — хмыкнул я, обернувшись. — Скажи мне сама, в чём твоя ошибка. Главное, подумай хорошо. Не так, как с автографом Шенговым.

Марина бросила на меня обиженный взгляд и, надув губы, скрестила на груди руки.

Отходчивая она, ничего не скажешь. Или привыкла к вспышкам ярости со стороны своих папиков, или хоть что-то понимает в людях и видит, что я ей голову отрывать не собираюсь.

А может, и то, и другое.

Марина молчала с минуту. Выдохнула:

— Я ошиблась в тебе. Надо было сразу понять, что нормального мужика вижу.

Я поднял бровь, уточнил:

— Лесть? Серьёзно?

Она мотнула головой.

— Нет, ты не понял. Я… Короче, я перепугалась. Одна, слабая и беззащитная. Почти голая, блин — а тут толпа хрен знает кого. Да, я сама виновата, что… Ну, ты сам знаешь, что. Не надо было пить и… И вообще.

— Содержательно.

— Не издевайся! Я… Я привыкла, что никто и никогда просто так не поможет. Каждый сам за себя, понимаешь? И действовала, как всегда. И ведь почувствовала, когда знакомились, что у вас тут… Ну, типа — по семейному всё. Что ты не держишь пацанов в страхе и не трахаешь на правах старшего девчонок. Хотя… У тебя что-то с Леной есть?

— Почему с Леной? — хмыкнул я. — Ты всем девчонкам не понравилась.

— Нет, там по её реакции сразу видно — она меня за гаражами мечтала поймать и голову пробить. И Лена тут старшая, а по тебе сразу видно, что малолетками не интересуешься.

«За гаражами», надо же. Типичные золотые девочки так не говорят, у кого-то есть интересная история за плечами. И мозги хоть немного, но работают, надо признать. Просто, как у Шенга — альтернативно, на своей волне.

— Я прошла проверку? — буркнула Марина, отведя глаза. — Или убивать будешь?

— Вообще-то, тебя кое что похуже смерти ждёт, — ответил я спокойно. — Можешь попрощаться со своим маникюром, от него завтра ничего не останется.

Девушка сжалась и всхлипнула тихо:

— Пытать будешь? Ногти вырывать? Лучше сразу убивай.

— Нет. Просто, тебя ждёт очень много ручной стирки. Готова к трудотерапии?

Ладно, буду честен: вид того, как она