Она улыбнулась и покраснела — без всякой игры в соблазнительницу. Ну вот, так она даже на человека похожа. Неужели сама не понимает?

— И мне приятно, — парень спокойно кивнул, чуть улыбнувшись. — Меня можно называть Миша или Шенг. В бою позывной — Рэд.

— Ты… Ты дерёшься с этими тварями?

— Мы все тут дерёмся, — буркнула Юля. — Ни за кого не прячемся. Сейчас надо или двигаться вперёд и становиться сильнее, или… Или — просто сдохнуть.

— Юля, да? — голос у Марины налился мёдом. — Спасибо, что одела меня.

Так елейно — и так бездушно. Юля буркнула:

— Не за что.

Смотрела она на руки Марины, снова вцепившиеся в моё предплечье. Бросила на меня украдкой осуждающий взгляд. Что вообще в её рыжей голове творится?

— Илья, — пискнул мой зам. — Рад знакомству.

И покраснел.

Ох, Илюха-Илюха…

— Олег, — вот Пятница держался гораздо лучше. — Привет.

— Привет, — Марина с милой улыбкой махнула ему рукой.

— Я Лена, — сказала с каменным лицом Лена. На Марину она смотрела с откровенной неприязнью, и я почувствовал, как пальцы девушки чуть сильнее сжали мою руку. Между девушками заискрило, и поднявшееся в комнате напряжение ощутили все. — Позывной — Тана. Но это только для своих.

Про «для своих» она только что придумала. Позывной есть позывной, он для боевых ситуаций.

— Здравствуй, Тана, — отозвалась Марина с приторной сладостью в голосе.

— Я не сказала, что ты можешь так меня называть.

— Ах, — Марина картинно вздохнула, отбросила с лица прядь волос. — Уверена, мы подружимся.

Взгляд Лены однозначно говорил: никогда.

Мэй молчала, не обращая внимания на то, что на ней скрестились взгляды всех в комнате.

— А ты девушка Рэда? — спросила Марина.

И откуда такой вывод вообще? Видно ведь, что они на одно лицо. Хотя, азиаты же… Китаянка бросила на неё полный раздражения взгляд, а Шенг вмешался:

— Это Мэйсян, моя сестра. Но можно просто Мэй и Маша…

— Мэйсян, — перебила брата девушка. Требовательно и бескомпромиссно.

— Хорошо, — холодный приём наших девчонок Марину не смутил.

— А это Умка и Буран, наши питомцы, — я снова не стал акцентировать внимание на своём классе. Наши и наши, нечего ей знать больше.

Умка на нас не обратил внимания — он увлечённо обгладывал кабанью кость. Это правильно — на ней не должны остаться жилы, связки хрящи и, тем более, мясо. Клейкий эффект костяному клею даёт коллаген, который при варке превращается в желатин.

Для того, чтобы в готовом клее не было лишних примесей, которые сделают его хуже качеством, нужны только кости.

Вот Буран Умке не помогал: он сидел у ног Лены, на Марину просто бросил короткий взгляд — и отвернулся.

— А их погладить можно? — спросила девушка. Кажется, даже искренне. Любит животных — уже не так плохо. Жаль, от этого она не перестаёт быть проблемой. При этом, кажется, даже сама этого не осознавая.

Илья уже пускает на неё слюни, да и Олег поглядывает с интересом.

Девушки все как одна настроены негативно.

Её защита ставит нас под удар некромантовых зомби — нас-то им приказано не трогать.

Не говоря о том, что польза отряду от неё пока может быть минимальная.

Это не значит, что мы её сейчас же выбросим на мороз — чтоб выживала сама, как хочет. Мы, всё-таки, не звери какие. А вот надеть рабский ошейник или посадить в подполье, если проблем станет создавать слишком много, можно.

Пёс фыркнул, а Умка снова не обратил на нас внимания.

— Лучше не надо. Буран, ко мне! Идём двор проверять.

Тварей не было, так что вся группа высыпалась наружу. Задачи я всем дал, даже кошаков выгнал, чтобы не грели уши. Пусть пока тушки лис к коновязи стаскают и ждут меня.

— О чём ты хочешь поговорить, дядя Никита? — спросила Марина после того, как я закрыл дверь на засов. Сидя на кровати, она чуть наклонила голову набок и медленно облизнула губы.

Я шагнул к разбитому окну, долбанул кулаком по ставне, заставив девушку вздрогнуть.

— Юля, хватит уши греть!

— Я… Да я… Ой, всё!

Марина звонко рассмеялась, но я её не поддержал. Молча зацепил табуретку, уселся напротив девушки.

— Ты не сектантка, — сказал я утвердительно. — С этим Доброславом была ради его денег.

Девушка потупила глаза:

— Он тогда не был психом. Яркий харизматичный мужчина, уверенный, успешный. Как молодой девушке перед…

— Марин, — перебил я. — Мне тридцать семь лет. Я работал следователем. Я был командиром разведотряда в Африке. Допросы научили меня неплохо разбираться в людях. Можешь не играть и сказать всё прямо.

— А ты хотел бы допросить меня? — отозвалась она и изогнула спину, выпятив грудь. Под тонкой тканью футболки отчётливо проступили соски. Пожалуй, будь в комнате светлее, они бы ещё и просвечивали.

Я с каменным лицом положил руку на рукоять ножа — не системного, а моего охотничьего. Под моим взглядом девушка мгновенно побледнела, под глазами отчётливо проступили синяки.

Ледяным голосом я спросил:

— А ты уверена, что хочешь этого?

Она опустила глаза в пол и, шмыгнув носом, покачала головой.

— Я скажу тебе прямо. Красивые статусные куклы мне были неинтересны и до того, как мир рухнул в тартарары. Сейчас — тем более. Нам нужны воины, нужны работники. Не наложницы, которые могут только светить симпатичной мордашкой и томно вздыхать.

— Не только, — тихо отозвалась девушка и подняла на меня глаза. Синие-синие и совершенно бездонные. И на какой-то миг весь мир для меня превратился в эти глаза, всё сущее стало лишь её прожигающим насквозь призывным взглядом.

Я даже не понял, как она оказалась у меня на коленях. Без футболки, горячая и желанная. Меня просто выбросило обратно в реальность — и мы уже целовались, а я одной рукой прижимал её к себе, а другой сжимал