Звонкий шлепок громом зазвучал в полупустом помещении. Это было похоже на выстрел, но всего лишь пощечина. Правда, был нюанс. Глубокая, кровавая ссадина. Она пересекала всю щеку парня, тут же начав кровоточить.

— Ой, колечко, — Мико подняла руку. На ее среднем пальце виднелось небольшое кольцо, перевернутое камнем внутрь ладони. Девушка сжала все пальцы, кроме среднего. — Извини, случайно провернулось. Ладно, не буду задерживать. Тебе еще из хлеба ноут лепить. Как выйдешь на контакт с богом, передавай от меня привет.

Девушка встала и пошла к выходу. Постучала в дверь.

— Обязательно передам, Мико. Обязательно. — Услышала она, уже покидая помещение.

* * *

Когда госпожа Кисараги вернулась, парень в допросной умудрился весь измазаться кровью. Порез или даже ссадина, действительно сильно кровоточила, но не настолько, чтобы это было опасно для жизни. Особенно, если ее не трогать и дать нормально подсохнуть. Тем не менее, Син измазал в крови всю щеку, вытер ее о толстовку, а еще рукава и руки. Кровотечение давно остановилось, но видок у парня был тот еще.

Рэйко молча подошла к нему. Наклонила его голову в сторону и посмотрела на щеку. Цокнула языком и вытерла руку о его же толстовку:

— Меня кот дома сильнее царапает. Если думаешь, что твой вид на что-то или кого-то повлияет, то ты сильно ошибаешься. Всем плевать. А ты, мой дорогой подозреваемый, именно тот везунчик, чью жопу сделают «трофеем» в этой охоте. Так что никто с тобой церемониться не станет.

Девушка подошла к двери и приоткрыла ее. Выглянула в коридор. Сопровождавший подозреваемого полицейский, был на месте.

— Ладно, Син. Обдумай хорошо всё, что сказала тебе я и твоя гостья. Иди, приведи себя в порядок. Мы поговорим завтра. Захочешь встретить старость на воле — скажешь хоть что-то. Не захочешь — будешь смотреть на небо через решетку до конца своей жизни. Обдумай хорошенько эту ситуацию.

Девушка махнула дежурившему полицейскому:

— Отведите его в камеру. И пусть приведет себя в порядок.

Полицейский кивнул. Вошел в помещение. Отстегнул наручники и вывел подозреваемого. Кисараги еще раз осмотрела место, где сидел Син. Чисто, ни капли крови на столе и стуле. Он так старательно измазался, но при этом не озаботился вымазать в крови мебель. И как планировал потом доказывать, что его били, если вокруг ни капли?

— И на что ты только рассчитывал? — Покачала головой следователь и вышла из допросной.

* * *

— Для важного гостя особые условия, — усмехнулся конвоир, открывая одиночную камеру. — Никто не мешает думать и привыкать к новому месту жительства.

Он отошел в сторону, пропуская вперед Сина.

— Заходи.

Но парень не сделал ни шагу. Он так и продолжил стоять на пороге.

— Ты плохо слышишь? — Конвоиры — это не те люди, которые будут долго объяснять. Его рука уже легла на висевшую на поясе дубинку.

— Я хочу помыться. — Тихо произнес задержанный.

— О, как. Следуя распорядку, душ каждые четыре дня. Так что подожди еще три и помоешься. Заходи, быстро!

Но этот Син снова не сдвинулся с места.

— Следователь Кисараги разрешила мне помыться. Душ через три дня, но ее я увижу завтра. И она меня увидит… в таком виде.

На самом деле не было большой проблемой сводить парня в душ, но этот задержанный ужас как не понравился полицейскому. Мужчина даже не мог объяснить почему. Просто, когда на тебя всё время смотрят, как на насекомое под ногами — это не слишком располагает к человеку. Такое к себе отношение полицейский терпеть не хотел. Но что конвоир не любил сильнее, так это выговоры начальства:

— Хорошо, пойдем.

Все было спокойно. Подозреваемый вел себя тихо, да и сам полицейский расслабился и успокоился. Так было ровно до момента, пока они не вошли в основное крыло. Подозреваемый шел все медленней и медленней. А потом и вовсе остановился. Задумавшийся о своем конвоир едва не влетел тому в спину. Выхватил дубинку, но все же придержал руку:

— Ты идиот? Еще раз так сделаешь и получишь по горбу! — Полицейский проследил за направлением взгляда парня и улыбнулся. — Только заметил? Да, у нас тут везде камеры. Просто не все так хорошо видны. Попробуешь сбежать и твои данные тут же получат дежурные наряды и патрульные дроны. У нас тут все-таки столица, все на высшем уровне, все автоматизировано. А теперь шагай дальше, деревня.

Дальнейший путь прошел без эксцессов.

Душевая кабинка не представляла из себя ничего интересного. Разве что выделялся вмурованный в стену кран и стационарная, так же выходящая из стены, труба с лейкой.

Когда они вошли в своеобразный «предбанник», конвоир остановил парня:

— Вещи оставляешь тут. Полотенце получишь, когда выйдешь. Всё понятно?

— Да.

Не говоря больше ни слова, Син спокойно разделся. Даже, как-то слишком покладисто. Аккуратно, едва ли не под линейку, сложил вещи. Так и замер, крепко сжимая свою одежду.

— Ну и долго ты на свои шмотки молиться будешь? Не переживай, никто не заберет. Или передумал в душ идти?

— Нет. Все нормально. Я иду.

Парень опустил вещи прямо на пол у кабинки несмотря на то, что там было несколько лавок и вешалок. Вошел в душевую. Открыл холодную воду, горячую. И снова замер, держась обеими руками за краны с водой.

Вода потекла мощными струями. А он все продолжал стоять. Стоял и стоял.

— Эй!

Это его окликнул полицейский. Но дело было не столько во времени, сколько в том, что вода стала переливаться через душевой поддон и растекаться по полу предбанника. И то, это стало заметно уже слишком поздно, потому как часть вытекающей жидкости впитали в себя лежавшие на полу вещи.

— Там старый слив. Идиот, ты на него ногой что ли стал? Не видишь, вода не уходит. Ты что не видишь, что весь в воде стоишь.

Ответа не было. Парень не шелохнулся.

— Я тебя сейчас так искупаю, что мать родная не узнает, урод. — полицейский снова взял в руку дубинку и хотел уже открывать душевую, но его конвоируемый неожиданно резко выгнулся дугой. Продолжая держать железный кран